День гнева (сборник)

Похоже, новая жизнь вполне удовлетворяла Маргет. Ее слезы могли касаться вывихнутой ноги, моего пристрастия к обандо, но никак уж не новой жизни. Она считала, что впервые за много лет, а может быть, впервые за всю историю в Альтамире воцарились спокойствие и уверенность. Каждый (почему-то она забывала про меня) знает, чем будет занят его завтрашний день, каждый уверен, что этот день не будет хуже вчерашнего. А если кому-то уготована судьба похуже, что ж… не злоупотребляй обандо… разве нас не предупреждают?

Я сам слышал, как кто-то на улице спросил: хохрз сшвыб? — и ему ответили: пять семнадцать.

Хохрз сшвыб… Я перестал удивляться чему-либо.

Лишь одно не могло меня не трогать. Все жители Альтамиры прошли по страницам “Газетт”, только мое имя там не упоминалось. Мне ничего не пророчили, мне ничего не обещали. Почему?

Правда, никто мне и не мешал жить так, как я живу.

Теперь я каждый день ходил на мельницу старого Фернандо Кассаде. Я не пытался больше уйти от патруля, ведь солдаты и офицер просто шли за мною, никогда мне ни в чем не препятствуя. Наверное, в их постоянном присутствии был какой-то темный смысл, но, святая Мария, я никак не мог его уловить. Я даже сказал однажды офицеру, устроившемуся выше по ручью под тенью пальмы:

— Я прихожу сюда пить обандо.

— Нехорошее дело, — ответил офицер убежденно.

— Наверное. Но я прихожу сюда пить обандо. Вы когда-нибудь пробовали обандо?

— Конечно, — сказал офицер.

— А сейчас выпьете обандо?

— Нет. Нехорошее дело, — ответил офицер убежденно.

— Наверное, вас интересует спорт?

— Да. Это полезное дело.

— Это так, но ведь оно возбуждает, оно лишает покоя. Ведь всегда интересно знать, какая лошадь придет в гонке первой.

— Вы, наверное, не видели сегодняшней “Газетт”, — заметил с достоинством офицер. — Сегодня первой придет “Гроза”. Она принадлежит Хесусу Эли.

— Вот как? А какая лошадь будет второй? Офицер перечислил всех лошадей по порядку из финиша. Я расстроился:

— А как же с прелестью неожиданного?

— О чем вы? Не понимаю.

— Вот и хорошо, — вовремя спохватился я. — А зачем вы за мной ходите? Ведь об этом ничего не говорится в “Газетт”.

— Обандо, — поцокал языком офицер. — Есть нарушения. Это временные меры.

Тем не менее патруль ходил за мною повсюду. Я привык к нему, как постепенно начал привыкать к вырхз спранди и хрьдо шлавцми. Как постепенно привык к “Газетт” и к телевизору, на экране которого не было ничего, кроме пресловутого “Пожалуйста, соблюдайте спокойствие”. Я научился соблюдать спокойствие, я мог часами сидеть перед мелко подрагивающей картиной. Я начал понимать, что свобода это вовсе не выбор. Свобода — это когда выбора у тебя нет.

Ожидание, впрочем, оказалось слишком долгим. Я, видимо, перегорел. Я не почувствовал ничего необычного, когда однажды утром Маргет воскликнула:

— Кей, ты с нами!

Я взял “Газетт” из ее рук.

Бурхх молд… Шромп фулхзы… Шрхх жуулд… Ну да, высота солнца, сообщения синоптиков, прогноз… Мне ничего не надо было объяснять. Я понимал новую речь без каких-либо комментариев. Это действительно был новый язык, но одновременно он был вечный. Я, кстати, ничуть не удивился, найдя короткое сообщение о некоем Альписаро Пасседе. В три часа дня, выпив плохого обандо и скинув с себя всю одежду, это Пасседа появился перед башнями Келлета, громко крича, что ему не нравятся эти исторические строения. Он, видите ли, помнит, как французы сносили с лица земли такие же башни, только они их называли Бастилией. После этого Альписар Пасседа принес мотыгу и попытался разрушить башни Келлета. Это у него не получилось, он пал в неравной борьбе с полицейскими, вызванными кем-то из прохожих.

— Ты не там смотришь, — мягко объяснила Маргет. — Совсем не там. Перелистай три страницы.

Я перелистнул.

Думал я, правда, об Альписаро Пасседе. Интересно, что бы он там кричал, не объясни я ему, что такое Бастилия?

— Ниже. Еще ниже.

“В три часа дня, прочел я сообщение, напечатанное мелким шрифтом, — Кей Санчес, физик без работы, встретится с президентом Кристофером Колондом”.

Тут же был напечатан небольшой, но четкий портрет президента. Видимо, чтобы я узнал его при встрече.

— Почему он решил, что эта встреча состоится?

Маргет взглянула на меня с испугом:

— Кей!

— Насилие… — пробормотал я.

Маргет возразила:

— Ты счастливчик… Ты увидишь Кристофера Колонда… Мы часами глядим на окно его кабинета, а ты увидишь самого Кристофера Колонда…

— Ну уж нет! — Не знаю, почему я был так взъярен. — Весь этот день я проведу на мельнице старого Фернандо Кассаде. И не вздумай меня искать. На этот раз я сам вывихну тебе ногу.

Маргет заплакала.