День Гнева (СИ)

— Ты можешь мне не верить, Аркус, честно. Но я вам горю истину. У меня нет причины вам лгать, ни единой достаточной, — мужчина моментально развёл руками, будто бы подражая Спасителю на кресте. — Вы посмотрите на меня? Разве я пришёл, чтобы лгать и пытаться вас переубедить? Я вас прошу, вспомните Анну и что она для вас всех сделала? — руки Маритона рухнули, словно онемели и с печальным лицом он продолжил речь, переполненную мотивом горечи и уныния. — Для каждого из вас. И заслуживает ли она того, как умерла, стоит того, что её убили как собаку, заставили терпеть неимоверную боль и оставили её прах на улицах города, — внезапно Маритон сорвался, пыл в нём как гром среди ясного неба взорвался, ударив небывалым рвением в голос. — Скажи, Виотин, она заслуживала такого!? Скажи!? Анна для тебя столько дел раскрывала, столько людей пересадила и своими… не совсем чистыми докладами вытаскивала твою голову из-под административного топора начальства. А ты, Аркус, ведь тебя та хрупкая девочка вытащила из засады. Ты мог помереть и тебя бы пристрели как крысу или разделали, как свинью на бойне, — от горьких слов Аккамулярий резко встал, и было хотел ударить бывшего напарника, но монолитом своих же воспоминаний был охлаждён. — Ага, вспомнил, всё-таки, — с желчью отметил Маритон и посмотрел на Изора, и кажется, что и его неживой красный электрический глаз вот-вот пустит слезу. — А ты, Изор… ты же помнишь, что она сделала для тебя? Надеюсь, помнишь, как она бросилась в огонь, чтобы тебя вытащить из того завода? Надеюсь, ты ясно помнишь, как она обожглась и едва ли её не пришибла огненная балка и что если бы не её помощь ты бы стал ничем не лучше жаренного куска мяса на ужин? — Маритон чуть примолк, посматривая на поникший вид каждого и на то бремя, что вызвал у каждого нахлынувший каскад воспоминаний. — Изор, ты спросил, что делать, так ведь? — в ответ миловидный парень кратко кивнул. — Я тебе отвечу. Рейх придёт сюда в любом случае — сегодня, завтра или через год… неважно. Его мощь непомерна, и сражаться с ним — глупость глупостей. Нужно примкнуть к нему, и если не за него, то хотя бы в отмщение за напарницу.

— А ты? — ввязался с требовательным вопросом Аркус. — Ты за что сражаешься? За Империю? За будущее? Или просто из жажды мести?

Маритон с мрачным озадаченным ликом уставил взгляд в пол и спустя секунды вновь заговорил, только все поняли, что это скорее диалог с собой:

— За что я сражаюсь? Я сам спрашиваю себя с того момента, как покинул Тиз-141. И я понял одно — не за Рейх и не за месть, а за то, чтобы человек между двумя мог встать на сторону меньшего зла. Рейх это не сказка, это государство во главе с Канцлером идёт подчинять, но я знаю, что с ним миллионы людей не потеряют человечности, что наконец-то придёт конец тюрьме под названием Информократия. У меня нет сомнения, что за ним будущее.

Худые губы юноши разошлись в хитрой улыбке.

— Нет Маритон, — тихим голоском заговорил Изор. — Не за Рейх ты сражаешься и это точно. Но за ту, что любил и не пытайся это отрицать. Но главный вопрос в том, насколько далеко ты пойдёшь, чтобы доказать серьёзность намерений…. Не пытайся говорить, что тебя заботят судьбы будущего, прошу тебя.

— А вы?! — возмущённо прорычал Маритон. — Напарники, готовы ли вы пойти за мной, чтобы отомстить за неё? Столько всего она сделала ради вас, что бы жили, а вы сможете хоть раз в жизни ради неё сделать? Готовы ли вы вернуть долг и воздать убийцам по счетам? — на секунду Маритон притих и тихо, практически не слышимо проронил. — Да, Изор, я готов пойти до самого конца, а готовы ли вы?

Комнату наполнило молчание. Все погрузились в собственные размышления, раздумывая о том, что делать дальше. Аркус и Изор надеялись на приказ командира, а Виотин размышляет о командовании и о том, а правильно поступить. Сейчас от него зависят не только две жизни подчинённых, но и возможно само будущее, хотя… совесть и чувство долга взывают к единственно верному решению.

— Что же мне ещё сказать вам? — Тихо спало с губ Маритона.

Виотин поднялся со стула, выпрямившись по стойке смирно, и заглянув прямиком в душу бывшего напарника.

— Ты всё сказал Маритон из Варси… всё, что нужно было, — его ладонь сжимается на знаке отличия, слышится звук рвущейся ткани и Виотин отрывает символику, кидая её на стол, в свете затемнённого солнца на дереве блеснула буква «С» золотым сиянием, поднял взгляд тёмно-синих глазах, в которых Маритон уже не видит сомнений и во всеуслышание уверенно говорит. — Осталось лишь сражаться, мой друг.

Такое же движение повторяют и Аркус с Изором — они отрывают золотые буквы и швыряют их на стол. Никто не сомневается, никто не в своём решении примкнуть к Маритону и он находит это радостным — в его груди сердце ласкает некое тёплое ощущение, и он понимает, что людям нужен лишь повод, чтобы восстать, главное, чтобы повод был личным, и они отринут всякое сомнение перед выбором — сохранить существующий порядок или похоронить его.