День и ночь, 2009 № 03

Первой трудностью оказалось обеспечение дойки коров. У доярок всегда находились причины, чтобы оставить коров недоенными, а ведь каждому ясно, что станет с коровой, если её несколько раз вовремя не подоить. Отара овец также постепенно уменьшалась, и с 960 дошла до 36 овец. Причины — элементарное воровство, отсутствие кормов, отсутствие квалифицированных и просто дисциплинированных пастухов.

Животным нужны корма, и я старался организовать покос силами ЦКБ «Геофизика», но встретил непонимание. Лично я считаю, что сенокос для городского работника — прекраснейший активный отдых. К тому же всем отправленным на покос выплачивались командировочные и обеспечивалось практически бесплатное питание, и я никак не ожидал, что со стороны наших работников сенокос вызовет столь бурную отрицательную реакцию. Сенокос — это тот небольшой отрезок времени, всего один месяц, который год кормит. Местное население это хорошо понимает; даже закоренелые пьяницы в Беренжаке трезвеют и занимаются заготовкой кормов. В том году я вместе со своими детьми отработал полный цикл сенокошения и заготовил сена столько, сколько заготавливала бригада в тридцать человек из ЦКБ «Геофизика».

Интересно, что поголовье лошадей за всё время существования подсобного хозяйства не уменьшалось. Это объясняется тем, что лошади сами зимой добывают себе корм и не требуют пастухов. Они разбиваются на табуны в 30–40 голов, где один жеребец верховодит и обеспечивает миграцию и летом, и зимой. Жестокое время Перестройки ударило, в первую очередь, по сфере быта; это коснулось и баз отдыха, и подсобных хозяйств; сегодня многие из них брошены на произвол судьбы, и никто не хочет (и не даёт другим) брать подсобные хозяйства в аренду с последующим выкупом в частную собственность.

На предприятии ЦКБ «Геофизика» было объявлено о переводе нашего хозяйства в фермерское, но никто ни в ЦКБ, ни в самом Беренжаке не проявил желания взять его себе. На этот опрометчивый шаг решился только мой старший сын, приняв на себя шквал критики и обвинений. Сейчас, когда прошло два года, очень хорошо виден результат разрушительной работы «демократов», которые ничего не создавали, лишь критиковали существующее положение дел, а также людей, которые пытались хоть что-то делать. Одно за другим разваливаются фермерские хозяйства; не поддержанные государством фермеры, наевшись досыта обещаниями, не расплатившись с кредитами, бросают землю и ищут работу повыгодней и поспокойней.

Страшной, необузданной силой становится личное хозяйство. Эта юридически непонятная форма хозяйствования, практически неузаконенная, съедает, как саранча, фермерские хозяйства и обворовывает государственные сельхозпредприятия. Большая живучесть личного хозяйства, а, главное, «левые источники» его существования, отсутствие налогообложения и дружная поддержка родственников создали такое положение, что личные хозяйства становятся основными поставщиками на рынок мяса и молока.

Общий сход в Беренжаке решил пасти скот без пастухов. Это, конечно, снизило расходы частников и поддержало паразитический образ существования личных хозяйств. Но если только прекратить все виды хищения и обложить личные хозяйства налогом, этот вид хозяйства лопнет, как мыльный пузырь. Сильные хозяйства тогда неизбежно должны превратиться в фермерские, слабые — разориться, а армия тунеядцев — пополниться новыми кадрами. Тайга богата и способна прокормить огромную толпу желающих вести вольный образ жизни; и ещё ярче тогда расцветут воровство и грабёж.

Надо уйти из Беренжака и создать свой, отдельный хутор в районе Усть-Тунгужука, где находятся основные земли крестьянского хозяйства «Белый Июс». Надо спешить уходить, завтра может быть уже поздно. Но как это сделать, если огромные средства вложены в Беренжак, и там находится всё твоё движимое и недвижимое имущество, созданное таким огромным трудом?

Беренжакская загадка

Мучаясь вопросом: почему мой сын в 23 года покончил с собой перед намеченной свадьбой? — я упёрся в одну загадку: почему в Беренжаке, среди природной красоты и природного изобилия, люди так часто кончают жизнь самоубийством, и почему это касается только мужчин всех возрастов, а девушек и женщин это проклятие обходит стороной? Как будто мужчина там за что-то проклят Богом.

Беренжак — особое место; я неоднократно говорил об этом. Здесь никто ничем не обременён — свобода, свобода во всём, и ещё раз свобода. Может быть, именно эта свобода и ведёт мужчин к столь плачевному жизненному финалу? Может, какой-то психологический микроб витает в воздухе Беренжака? Или дикая тоска умирающего посёлка тянет к самоубийству? Может быть. Но почему всё это не касается женского пола?

В голову приходят глупые мысли. Например, о том, как самка паука после полового удовлетворения съедает самца.

Сегодня, когда женщина одна, без участия мужчины, может прокормить и воспитать ребёнка, мы, мужики, выполнив свою обязанность перед природой, становимся ненужными, и нам часто остаётся одна дорога — к уничтожению самих себя.