«ДЕНЬ и НОЧЬ» Литературный журнал для семейного чтения N 11–12 2007г.

— Шкурки их изготавливают в Поднебесной, синтепоном набивают в Пермудске, а душу вдыхают на небесах, — делился продиктованным ему горним промыслом Шрамов.

Он вдруг ощутил: подобно тому, как игрушки просятся на руки, мужчине важно, чтобы его «брали на руки», как игрушку. По сути, мужчина — это игрушка женщины. Или, если угодно, игрушка в женских руках. И когда поначалу матушка брала на руки двух игрушечных щенков-сенбернаров, это было для него острым укором бытия, чья повозка не покатилась по обыденной колее, то сейчас он знал, что не только игрушки понимают его, но и он понимает игрушки. И это примирило его с получившейся жизнью.

— А игрушки не оживают? — с обнадёженностью маленькой девочки обратилась однажды матушка то ли к сыну, то ли к Отцу. И, не дождавшись ответа, повернулась к игрушкам: «Знали бы вы, как вас любят, вы бы сразу ожили!»

Всё безлюбое существо в Шрамове вздрогнуло: эх, если бы познать человеку вовремя, как любят его!..

г. Пермь

ДиН память Юрий Кузнецов

Тайна славян

Буйную голову клонит ко сну.

Что там шумит, нагоняя волну?
Во поле выйду — глубокий покой,
Густо колосья стоят под горой.
Мир не шелохнется. Пусто — и что ж!
Поле задумалось. Клонится рожь.
Тихо прохлада волной обдала.
Без дуновения рожь полегла.
Это она мчится по ржи! Это она!

Всюду шумит. Ничего не слыхать.

Над головою небесная рать
Клонит земные хоругви свои,
Клонит во имя добра и любви.
А под ногами темней и темней
Клонится, клонится царство теней.
Клонятся грешные предки мои,
Клонится иго добра и любви.
Это она мчится по ржи! Это она!

Клонится, падает с неба звезда,

Клонит бродягу туда и сюда,
Клонит над книгой невинных детей,
Клонит убийцу над жертвой своей,
Клонит влюблённых на ложе любви,
Клонятся, клонятся годы мои.
Что-то случилось. Привычка прошла.
Без дуновения даль полегла.
Это она мчится по ржи! Это она!

Что там шумит? Это клонится хмель,

Клонится пуля, летящая в цель,
Клонится мать над дитятей родным,
Клонится слава, и время, и дым.
Клонится, клонится свод голубой
Над непокрытой моей головой.
Клонится древо познанья в раю.
Яблоко падает в руку мою.
Это она мчится по ржи! Это она!

Пир на весь мир! Наш обычай таков.

Славно мы прожили сорок веков.
Что там шумит за небесной горой?
Это проснулся великий покой.
Что же нам делать?.. Великий покой
Я разгоняю, как тучу, рукой.
Буйную голову клонит ко сну.
Снова шумит, нагоняя волну…
Это она мчится по ржи! Это она!

Пётр Ореховский Фетяска и Голубков

Она была стервой, и мать её была стервой, и муж её начал работать ещё в советское время в ОБХСС, который превратился при капитализме в совсем нецензурную для русского слуха аббревиатуру из двух слогов ОБЭП. Фамилия её по мужу была Фетяскина, за глаза студенты звали её попросту Фетяской, по аналогии с завозимым то ли из Болгарии, то ли из Венгрии невкусным вином.

У неё было хорошо сложённое тело, достоинства которого подчеркивались дорогими нарядами, но лицо Фетяски напоминало грушу с торчащим буратиньим носом и маленькими глазами. Поэтому она накладывала кучи… то есть слои косметики на свои лицевые мускулы и, в общем, добивалась того, что казалась при первом знакомстве весьма симпатичной. И не только при первом, но иногда и при втором, и при третьем возобновлении знакомства… хотя некоторых начинало воротить уже с первого раза, когда они успевали разглядеть в этой широкой, растянутой чуть ли не до ушей улыбке мелкие острые зубки.