День исповеди

— А если я признаюсь, что вы мне понравились и я решила подождать вас в первую очередь из-за этого?

Гарри постарался сдержать улыбку. Он сам не раз пользовался этим приемом: уверенный, откровенно сексуальный флирт, и мужской, и женский, мог быть воспринят второй стороной и как шутка, и всерьез — по настроению. По сути, это была этакая наживка, которую забрасывают, чтобы посмотреть, что же получится.

— Во-первых, мне очень приятно это слышать. Но во-вторых, я бы сказал, что закулисные политические игры мало подходят к таким случаям.

Гарри отбил подачу и теперь ждал ее следующего действия.

— Вы серьезно?

— Серьезно.

Трое пожилых мужчин вышли из бара и остановились рядом, продолжая разговор. Адрианна Холл посмотрела на них, на Гарри и добавила, немного склонив голову и понизив голос:

— Мистер Гарри Аддисон, позвольте предложить вам другой вариант… Мне иногда позарез хочется трахнуться с незнакомым мужчиной.

Произнося это, она не отвела глаз.

* * *

Ее квартира была маленькой, опрятной, уютной. Секс — одна из тех вещей, которые возникают поистине из ниоткуда. Пожар зарождается случайно. Стоит чиркнуть спичкой — и вдруг вспыхивает бурное пламя.

Гарри все расставил по местам с самого начала — когда, отвечая ей: «Я тоже», добавил, что ни судьбу Дэнни, ни убийство кардинала-викария Рима они в разговорах затрагивать не будут, и она согласилась с ним.

Они взяли такси, а затем прошли половину квартала, разговаривая об Америке. В основном о политике и спорте. Адрианна Холл была родом из Чикаго, а когда ей исполнилось тринадцать, переехала в Швейцарию, так как ее отец, игравший защитником в «Чикаго блэкхоукс», занял пост тренера швейцарской национальной сборной по хоккею.

Она закрыла дверь, щелкнул замок. И сразу же, обернувшись в темноте к Гарри, прижалась открытым жадным ртом, просунула язык между его губами. А Гарри привычным движением провел руками по вечернему платью, нащупал грудь и почувствовал, как набухли от прикосновения ее соски. Ее руки тем временем расстегнули его брюки и приспустили трусы. Она стиснула ладонью затвердевший член, принялась мять, второй рукой задрала юбку и прижалась к нему телом, облаченным в тончайшее шелковое белье. При этом она непрерывно целовала его, тяжело дыша, как будто давно уже изнемогала от желания. Гарри поспешно сбросил одежду с себя и стащил через голову платье с женщины. Едва он успел, расстегнув крючки, снять и бросить ее бюстгальтер куда-то в темноту, как Адрианна повалила его на кушетку, нагнулась, стянула с него трусы и, быстро подавшись вперед, взяла его член в рот. Гарри расслабленно запрокинул голову, но тут же приподнялся на локтях, чтобы видеть женщину. Ему показалось, что еще никогда в жизни он не испытывал такого удовольствия. Но через несколько минут он приподнял ее голову, взял Адрианну на руки и понес через опрятную гостиную, посмеиваясь в темноте, когда она указывала ему, куда идти, и, пройдя коротким коридором, опустил женщину на кровать в спальне. Ему пришлось еще немного подождать — что донельзя обострило предвкушение, — пока она нащупывала в ящике стоявшего рядом комода презерватив, пока, тяжело дыша и чертыхаясь, рвала неподдававшуюся фольгу. Но все же справилась, извлекла презерватив и ловко надела на него.

— Повернись, — прошептал он.

Зазывно улыбнувшись ему, она повиновалась, повернулась лицом к изголовью, и он вошел в нее сзади, ощутил мягкое облегающее тепло и принялся ритмично, неторопливо двигаться взад-вперед — как ему показалось, вечно, — вслушиваясь в ее негромкие стоны.

По подсчетам Гарри, за два часа он достиг кульминации пять раз. Ну что ж, неплохо для тридцати шести лет. Сколько оргазмов испытала она и считала ли их, он понятия не имел. Единственным, что он хорошо запомнил, было ее нежелание оставить его спать у себя. В очередной раз поцеловав, Адрианна попросила его вернуться в гостиницу, потому что ей через два часа нужно вставать и отправляться на работу.

12

Среда, 8 июля, 4 часа 32 минуты

Гарри взглянул на часы. Время еле ползло. Он даже не мог понять, спал ли вообще. Он все еще ощущал запах духов Адрианны — почти мужских, с оттенком цитрусов и дыма. Через два часа вставать и отправляться на работу, сказала она. Не то чтобы в свой кабинет в офисе, как у всех нормальных людей, нет! — в аэропорт, на самолет и в Загреб, а там — в дальний район Хорватии, чтобы проверить полученное сообщение о совершенном хорватами преступлении против человечности: якобы нескольких хорватских сербов вытащили из их домов и зарезали. Человечность, права человека… это было частью ее, этим она занималась и этим жила.

Он вспомнил, как во время одного из кратких перерывов в их забавах, нарушив собственный запрет на разговоры о Дэнни, спросил, что ей известно о расследовании взрыва автобуса в Ассизи. И она ответила напрямую, пусть не сразу, пусть даже намекнув интонацией, что он пытается использовать ее: кто это сделал, пока неизвестно…