День карапузов

– Дети, не толпитесь! – кричал он в рупор. – Сувениров у нас много, так что с пустыми руками никто не уйдет!.. Малыш, верни, пожалуйста, мой айфон на стол! Это не сувенир! Я его случайно сюда положил!

У конкурента из соседнего зала подарков не было. Он обижался и на предельном звуке вопил в свой мегафон:

– Коллеги из соседнего зала! Привет вам! Вы буквально сделали мой день! И еще у вас прекрасная музыка, ребята!.. Меня, конечно, совершенно не слышно, а мой начальник сейчас приедет!

Узнав Покровского, Саша, Костя и Рита кинулись выпрашивать у него магнитики. Покровский великодушно подарил им по магниту, после чего поманил к себе маму и таинственно прошептал:

– У меня есть один секрет! Но не здесь! Здесь повсюду уши! Могу ли я увидеть вашего мужа?

– Можете, – сказала мама. – У нас дома. Вы знаете, где мы живем?

Покровский, оказывается, знал.

– Это же он ездит на автобусе? – спросил он.

– На маленьком автобусе. Совсем небольшом, – уточнила мама.

– О! – сказал Покровский. – Это не имеет решающего значения. Абсолютно никакого значения. Автобус – это всегда автобус, я так считаю.

Тут же на площади между игровыми залами мама наткнулась на елочный базар. В треугольнике, огражденном строительными лентами, лежало что-то пушисто-зеленое.

«Елки, что ли? Нет, не елки!» – подумала мама. Она еще не додумала эту мысль до конца, а Катя уже заорала:

– А-а-а-а! Они срубили сосны! Сосны, а-а-а!

Это действительно были сосны. Множество молодых сосен, наваленных как попало. Продавал их мужчина с мушкетерской бородкой и в колпаке с бубенчиками. И, видимо, это было вполне законно, потому что на глазах у Кати сосну купил полицейский и, держа ее верхушкой вниз, как выдернутую морковку, куда-то деловито понес.

Катя кинулась к продавцу.

– Сосны! Сосны! – укоризненно закричала она, ожидая, как видно, что продавец упадет на колени и станет молить ее о пощаде.

– С Новеньким вас годиком, девушка! – бодро сказал колпак с бубенчиками. – Пятьсот рублей метр!

Катя попятилась, не желая даже прикасаться к сосне.

– А елки у вас есть? – спросила она.

– Елок не завозим. Но для вас можем выписать. Но будет дорого и по предоплате!

Катя, замахав руками, отскочила от него к маме:

– Ты слышала? Слышала?

– А вообще-то нам елка нужна, – задумчиво сказала мама.

– Живую сосну?! Ни за что! – возмутилась Катя.

– Она уже не живая. Ты что, ку-ку? Ее срубили! – заявил Саша, на всякий случай прячась за маму.

– Все равно! Если мы ее купим, получится, что ее убили для нас. Ни за что! Пусть лучше у него наша сосна засохнет, и он разорится! – заупрямилась Катя.

Но колпак с бубенчиками и не думал разоряться. На глазах у Гавриловых он преспокойно продавал сосны и отсчитывал сдачу из целой котлеты денег.

– Может, их специально выращивают? Ну для продажи? – с надеждой спросила мама.

– Да-да-да! – согласилась Катя. – Этот самый дядька и выращивает! У него на лбу написано, что он весь год ходит с лейкой, поливает сосенки, прикрывает их зонтиком от солнышка, спит голодный у них на корнях, а потом продает и деньги отправляет в детский дом!

Сказано это было громко. Колпак с бубенчиками недовольно оглянулся, посмотрел на Катю и поспешно затолкал котлету денег поглубже в карман. Видно, боялся не донести ее до детдома.

Мама вздохнула и, не зная, что ответить, повезла коляску по аллее. Коляску везти было уже проще, потому что Рита шла пешком. Только что она познакомилась с очень маленьким мальчиком, которого называла «Лександл», а он ее просто «девочка».

– Попрощайся! Вон за ним его мама идет! – сказала Катя, и Рита послушно повторила раз пять: «Площай, Лександл!»

Александр долго не отзывался, потом мама вела его за руку, а потом, уже совсем издали, они вдруг услышали, как кто-то кричит: «Девочка! Девочка! Девочка!» Причем давно уже кричит. Это «Лександл» с ними прощался.

Метров через пятьдесят Саша крикнул: «Смотрите!» – и кинулся на газон. На газоне была навалена здоровенная куча сосновых веток. Похоже, здесь сосны готовили к продаже, отщелкивая секатором все лишнее. Мама порылась в куче и нашла с десяток пушистых веток, выглядящих просто замечательно.

– Зачем? – спросил Костя.

– Увидишь! – таинственно пообещала мама и положила их на багажник коляски поверх буйков.

Обратная дорога показалась всем бесконечной. Саша тащился за коляской и непрерывно ныл, что он устал. Мама терпела, утешая себя тем, что, если ребенок хорошо вел себя в первой половине дня, то он должен плохо вести себя во второй, иначе не будет баланса.

– Ты же большой! Будь, в конце концов, мужчиной! – не выдержала она наконец.

– Ты хи-и-итрая! – отозвался Саша. – Мужчины же главные, да? Тогда почему как командовать, чтобы мне уроки делать – так главная ты? А когда я должен пешком тащиться – так я мужчина?

Мама о чем-то вспомнила и нахмурилась.

– Мы еще не все выяснили! Это ты утром привязал щенка к зеленому велосипеду? Он чуть не задушился! – сказала она.

– Нет, – быстро ответил Саша. – Не я!

– Как не ты? Мы же вдвоем в комнате были! Получается, это я привязала?

– Я же не к велосипеду привязывал! Я к спицам!