День карапузов

– Вроде до нас кто-то ехал! Вон следы колес видны! – сказал Покровский.

– Так, может, это на джипе? У нас-то не вездеход.

Все же папа свернул на полевую дорогу, и автобус заковылял в двух колеях. Справа и слева земля порядком раскисла, и папе это не нравилось. Он старался не поворачивать руль, чтобы оставаться в пределах колеи.

Примерно через километр перед автобусом возникло что-то кремово-серое. Потом еще что-то кремово-серое и очень-очень много кремово-серого. Поначалу папа решил, что это новый вид тумана, но этот вид тумана издавал блеющие звуки и надвигался на них, как туча.

– Овцы! – тихо сказал папа и нажал на тормоз, потому что ехать было уже некуда.

Через минуту они были тесно окружены огромным овечьим стадом. Овцы двигались навстречу по дороге и так жались к автобусу, что вытирали его своими боками. На обочине стоял дремучего вида дедок в дождевике и резиновых сапогах и с глубоким недоумением смотрел на автобус.

– Овечки! – умилилась Вика.

– Шашлык! – сказал Петя.

– Они испачкают нашу машину! Они грязные! – встревожилась Алена.

– Это мы их испачкаем! Мы тоже не особо чистые! – успокоил ее папа.

Дорога стала постепенно забирать в низинку, и они вновь оказались в царстве тумана. Если раньше туман доставал до дворников, то теперь он закрывал всю машину почти до верха лобового стекла. Оставалась только полоска сантиметров в пять, куда папа смотрел, задирая вверх голову.

Папа Гаврилов поневоле продолжал ехать вперед, потому что понимал, что на холм ему задним ходом все равно уже не забраться.

– Далеко нам еще? – жалобно спросил он у Покровского.

Покровский посмотрел одним глазом в смартфон, а другим в карту и сообщил, что еще 12 километров.

– По этой вот дороге? – спросил папа.

– С дорогами все довольно сложно. Они местами есть, а местами я не понимаю, что карта имеет в виду, – уклончиво отозвался Покровский.

В этот момент под автобусом что-то чавкнуло, и его начало медленно разворачивать на месте. Сообразив, что забуксовало одно из колес, папа попытался прибавить газу, но это не помогло. Открыв дверь, он увидел, что заднее колесо увязло в рыхлой земле почти до самого диска.

Папа заглушил машину и выпрыгнул.

– Поезд дальше не идет! Просьба освободить вагоны!.. – сказал он.

– Вытолкаем! Нас вон сколько! Одна Рита чего стоит! А Моховы? Это ж сплошная мускулатура! Если они перестанут подкладывать под меня недоеденные бутерброды с вареньем, им вообще цены не будет! – бодро сказал Покровский.

Петя разразился своим коронным смехом, от которого сотрясались тучи. Спасаясь от его хохота, все поспешно покинули автобус и встали рядом с папой. Покровский шумно распоряжался, кому за что хвататься, причем самые большие надежды возлагал почему-то на Сашу, который заталкивал в выхлопную трубу палку.

– Кстати говоря, это рычаг! Рычагом можно даже землю перевернуть, если луну привинтить к космосу и сделать ее опорой, – авторитетно объяснял он всем подряд.

Но, увы, рычаг не помог. Сколько они ни раскачивали автобус и ни приподнимали его домкратом, сдвинуть его так и не получилось. Колесо только выбрасывало фонтанчики грязи и сразу застревало снова. Папа же все время волновался, потому что Рита, Костя и Саша были сразу везде. Перебегали перед автобусом, лезли под колеса и даже на крышу, пытаясь выталкивать автобус сразу со всех сторон.

Наконец, красный и злой, папа заглушил мотор и сказал:

– Я пошел искать трактор!

– Где ты будешь его искать? – спросила мама.

– Не знаю! Сначала надо понять, где тут населенный пункт! – сказал папа, прислушиваясь. Ему почудилось, что где-то впереди в молочном тумане слабо ударил колокол.

Папа хотел идти туда, но в этот момент заурчал мотор и им навстречу выехал «уазик» – буханка с кузовом как у грузовичка. Этот «уазик» был такой мятый, словно его проглотил великан, а потом, сломав об него зуб, выплюнул.

Папа Гаврилов на всякий случай замахал руками, опасаясь, что в тумане «уазик» врежется в автобус. Однако «уазик» ни во что не врезался. Он остановился. Водительская дверь распахнулась, и спрыгнул мужчина лет пятидесяти – худощавый и гибкий.

Он стоял на дороге и с интересом разглядывал маму, папу, десятерых детей (включая Моховых) и Покровского, державшего на плече миноискатель.

– Денис Иваныч. Староста при храме Царевича Димитрия! – представился мужчина и показал в туман, где продолжал бить треснутый колокол.

– А мы тут застряли! – сообщил папа, хотя это было и так понятно.

Денис Иваныч обошел автобус, посмотрел на заднее колесо, толкнул его резиновым сапогом и хмыкнул.

– Копает? – спросил он.

– Копает, – ответил папа.

– Ясно. А едете куда?

Папа смутился, не зная, что отвечать, но выручил Покровский.

– Сюда! – бодро сказал он, показывая пальцем точку на карте.

– Сюда не проедешь, – сказал Денис Иваныч. – Летом еще как-то можно, а зимой вообще никак.

– Точно? – спросил Покровский.

– Точнее не бывает… Там ручьи везде, все раскисло.

– А через ручьи можно как-то переправиться? – спросил Покровский.