День, когда я тебя найду

Элис смущенно прикасается к волосам. Она потратила много сил, чтобы привести себя в порядок. Барсучьи полоски исчезли за весьма нескромную сумму, и на ней странные утягивающие трусы, скрывающие живот. На лице макияж, нанесенный дочерью, весьма подкованной в этом вопросе, как и все ее поколение, знакомое с обучающими каналами на ютьюбе. И платье.

– Спасибо, – говорит она.

Фрэнк ведет ее к своей машине, дрянному «воксхоллу» с грязным салоном. Он извиняется за запачканные сиденья, но она просит его не беспокоиться: ведь он был у нее дома и мог убедиться, что грязь ее ничуть не смущает. Какое-то время ощущается странная неловкость. Элис так давно его не видела, что разрывается между желанием забраться к нему на колени и прижаться изо всех сил и желанием сделать вид, что ей абсолютно все равно.

– Как ты себя чувствуешь? – интересуется она.

– Хреново.

– Ну, ты ждал этого двадцать два года.

– Вот именно, – соглашается Фрэнк, глядя в боковое зеркало, прежде чем объехать паркующуюся машину. – Вот именно.

– Как мама?

– Не в себе, – отвечает он, по-прежнему глядя в зеркало и возвращаясь на свою полосу. – Совершенно не в себе. Неудивительно, ведь я был в таком раздрае. Надеюсь, сегодня она наконец обретет покой. Похоронит свою малышку. Подарит ей мир.

– Да, – говорит Элис, – я бы, наверное…

Она думает о своих детях.

– Нет, даже представить не могу. Не могу, правда.

Она нервничает из-за встречи с мамой Фрэнка. Нервничает из-за всего. Из-за тетушек и пожилых людей, из-за скорби и боли и из-за гроба с тонкими девичьими костями.

– Я привезла кое-что твоей маме, – неуверенно говорит она, прикасаясь к пакету у ног. – Надеюсь…. Даже не знаю. Это рискованно. Ей может понравиться, а может и нет. Но сначала я хотела показать это тебе.

– Конечно, – отвечает Фрэнк, глядя на пакет. – Это одна из твоих картин?

– Да. Как ты догадался?

Он улыбается.

– Ты могла привезти только подарок, сделанный от души. А в свои картины ты вкладываешь душу. К тому же я вижу кусочек рамы.

Она толкает его локтем и смеется.

– Знаешь что, – говорит он, – я еще не завтракал и сомневаюсь, что потом будет возможность поесть. Может, остановимся где-нибудь? У нас еще полно времени.

Она кивает, радуясь предлогу оттянуть встречу с семьей Фрэнка.

Он сворачивает и паркуется возле старомодного кафе.

– Возьми с собой картину. Хочу посмотреть.

Они заказывают сэндвичи, картошку в мундире, диетическую колу и две чашки чая. Обсуждают, как продвигается дело Марка Тейта, высоки ли шансы обвинительного приговора, учитывая недостаток вещественных доказательств. Говорят о женщинах, заявивших о нападениях после его ареста, о «другой жене», появление которой тоже стало полной неожиданностью. Обсуждают удивительно честный эксклюзивный репортаж Лесли Уэйд, который разошелся по всем национальным изданиям и должен расшириться до десятистраничной истории в журнале «Сандей таймс», после того как Марку Тейту вынесут приговор. Говорят о Китти Тейт, как ее арестовали вскоре после Марка и обвинили в соучастии и что сейчас она выпущена под залог до суда. После эксгумации тела Кирсти Китти сразу же продала оба дома местному застройщику по бросовой цене и теперь снимает квартиру в Рипоне. Они говорят о детях Элис и о ее собаках, о том, что теперь все учителя в школе Романы смотрят на Элис как на звезду, ведь ее имя ежедневно появлялось в газетах. Они говорят о времени, которое Фрэнк провел в больнице, и обсуждают его планы на будущее. Они болтают, как старые друзья, побывавшие некогда в необыкновенном путешествии, разделить воспоминания о котором им больше не с кем. Их взгляды встречаются, даря друг другу тепло. Она хочет взять его за руку, но ждет, когда он сделает первый шаг. Это он был разбит и собран воедино. Это он хоронит сегодня останки своей сестры. Он должен задавать тон.

– Тебе лучше? – спрашивает Элис.

Он улыбается:

– Думаю, да. Я чувствую… Чувствую… Что я больше не Грей. Но и не Фрэнк. Кажется… Я чувствую себя Грэхемом.

– И кто такой Грэхем?

– Человек, которым я должен был стать с самого начала. Понимаешь? Грэхем.

Он пристально смотрит на нее.

Она смеется.

– Грэхем, – снова произносит он. – Понимаешь? На-дежный, но амбициозный. Любящий и семейный. У него есть собака…

– У тебя есть собака?

– Нет! Нет. Метафорическая собака. Понимаешь, о чем я? У Грэхема есть интересы и друзья. Грэхем умеет рисовать и неплохо играет в футбол. Грэхем – хороший человек. Не особенно интересный, но хороший. Из Грэхема получится отличный муж.

Элис снова смеется.

– Мне нравится Грэхем, – говорит она. – Правда нравится. Но можно я, как и раньше, буду называть его Фрэнком?

– Ты можешь называть его как угодно.

– Ты к нам приедешь? – спрашивает Элис, опережая события и заранее проклиная себя за этот вопрос.

Но беспокоиться не стоило. Он кивает и улыбается.

– Я хочу приехать. Очень хочу. Приехать к тебе в гости. Когда можно?

Элис чувствует прилив облегчения.

– В любое время! – смеется она. – Хоть сейчас.

Фрэнк тоже смеется.

– Ну, прямо сейчас не получится.