День, когда явились боги

Авантюрист, захватчик и миссионер в одном лице, Кортес приказал выступать в поход, невзирая на ужасный климат, тропическую лихорадку и прочие губительные болезни, свирепствовавшие в джунглях.

В гавани Веракрус («Истинный Крест») Кортес основал первый испанский город на новых землях — Мехико, который на протяжении всей эпохи активной колонизации оставался главной отправной точкой «серебряных галеонов». Его отряд, в котором он устроил настоящие децимации[19] для укрепления дисциплины, понимал, что пути назад просто нет и всякого, кто обратится в бегство, ждет неминуемая смерть. На глазах своих потрясенных воинов он приказал поджечь корабли[20]. Стоит ли после этого удивляться, что его испанцы стали проявлять настоящие чудеса храбрости, не останавливаясь в бою ни перед какими жестокостями. И, проявив поистине нечеловеческую волю к победе, Кортес со своим отрядом нанесли сокрушительное поражение майя и ацтекам, покрыв себя славой непобедимых воинов. И независимо от того, удалось ли коварному Кортесу разыграть индейскую карту, воспользовавшись враждой между индейскими племенами, или нет, это ничуть не умаляет важность его победы.

Как бог Кецалькоатль приступил к уничтожению столицы ацтеков

Благодаря интригам и коварным хитростям Кортесу удалось выведать у туземцев, что тлакскальтеки — индейцы, жившие в нагорных районах Мексики, — стремятся сохранять независимость от владычества ацтеков и ради того, чтобы свергнуть ацтеков, готовы даже заключить военный союз с испанцами. И когда Кортес подошел к столице империи ацтеков — городу Теноч-титлан, — горя желанием захватить его, в рядах его экспедиционного корпуса насчитывалось более 6000 тлак-скальтеков.

Несмотря на это, верховный правитель ацтеков, печально известный Монтесума, не прекращал усилий, стремясь умилостивить испанцев. Его посланники привозили в лагерь врагов все новые и новые дары, по приказу Монтесумы умоляя захватчиков не вступать в священную столицу. Однако все эти дары и упрашивания возымели обратное действие, чем то, на которое рассчитывал Монтесума: 15 ноября 1519 г. Кортес со своими головорезами вступил в Теночтитлан.

Перед ним раскинулся богатый город, расположенный на берегах лагуны, сверкающей серебром в лучах утреннего солнца. Вдали виднелись таинственные храмы, дворцы — средоточия всевозможных сокровищ и роскоши, площади, окруженные стенами и красивыми колоннами, дома — их было более 70 000, а над всем этим великолепием вздымались в небо величественные пирамиды.

Кортес, облаченный в торжественное одеяние адмирала, возглавил шествие своего отряда. Своих союзников, тлакскальтеков, он решил оставить в лагере. Кортеса плотным кольцом окружали арбалетчики в доспехах, восседавшие верхом на конях. Реяли стяги, сверкали на солнце мечи… Да, это был настоящий победитель, ехавший по авениде, которая вела в Теночтитлан.

Чтобы лично приветствовать иноземцев, Монтесума приказал рабам нести себя на пышном паланкине, украшенном золотом и драгоценными каменьями. Повелителя вынесли настречу врагам и опустили паланкин на огромный красочный шерстяной ковер, разостланный прямо по земле. Кортес лихо соскочил с коня и направился прямо к повелителю ацтеков, который все это время буквально не спускал с него глаз. В своем знаменитом романе «Боги, гробницы, ученые», посвященном археологии, К. В. Керам так описывает эту роковую встречу:

«В первый раз за всю долгую историю открытий случилось так, что представитель христианского Запада мог не просто реконструировать богатую чуждую культуру по отдельным ее фрагментам, а встретиться с ней лицом к лицу. Кортес перед Монтесумой… Да ведь это все равно, как если бы Брутш-бей в долине Дейр-эль-Бахри вдруг встретился лицом к лицу с Рамзесом Великим, или Колдуэй в «висячих садах» Вавилона внезапно столкнулся бы с Навуходоносором, прогуливающимся перед вечерней трапезой, и они приятно поболтали бы друг с другом, совсем как Кортес с Монтесумой…»

В распоряжении Монтесумы было 200 000 воинов. Стоило ему только приказать, и кучка испанцев, несмотря на все пушки и арбалеты, была бы мигом растерзана в клочья. Так почему же Монтесума так и не отдал приказ к бою? Почему он проявил столь роковую нерешительность?