День, когда мы встретились

— Я бы еще, чего доброго, сбил твой лимузин, и меня бы арестовали.

— Ну, я думаю, тебя бы скоро отпустили. У тебя наверняка полно влиятельных друзей в полиции.

— Сто одиннадцать, — сказал он, посмотрев на часы.

— Что «сто одиннадцать»?

— У нас на все осталось сто одиннадцать минут. — Она поморщилась:

— Зря ты это сказал. Я хотела бы думать, что у нас впереди весь день и вся ночь.

Конору самому хотелось бы так думать. Ему хотелось не торчать здесь, в ресторане, а пойти с Мэгги к себе домой, разжечь, как тогда, огонь в камине, заняться любовью, слушать ее истории, рассказывать ей свои — и так до бесконечности. Может быть, через год или два такой жизни он наконец поверил бы, что это на самом деле, потому что боялся, что в один далеко не прекрасный момент он проснется и обнаружит, что это был всего лишь сон…

Мэгги чувствовала себя переполненной эмоциями, возбужденной, напуганной тем, что все происходит так неотвратимо быстро. Это было похоже на полет фантазии, но происходило наяву. Это было совершенно новым для нее и в то же время таким естественным, словно она наконец вернулась после долгих странствий домой.

Они оба решили ограничиться лишь сандвичами и кофе — им было не до еды, обед был только поводом для встречи.

Мэгги рассказала Конору о поручении, которым нагрузил ее отец Роурк.

— Я думала, что буду лишь печатать и отвечать на звонки, — говорила она, в то время как он гладил ее запястье.

— А что ты будешь делать лет через тридцать? — спросил он. — По-прежнему будешь жить в этом городе?

— Надеюсь, — ответила она. — По сути, я провела всю свою взрослую жизнь на чемоданах. Пора уже где-нибудь пустить корни.

На минуту они замолчали — официантка принесла кофе и сандвичи.

— Съешь ты, я этого не хочу, — сказала она, машинально отправляя ему в рот кусочек соленого огурца со своего сандвича, но вдруг осознала, что делает, и смутилась. — Извини, — попыталась объяснить Мэгги, — я настолько привыкла ухаживать за детьми… Помню, однажды на званом обеде я сидела рядом с одним почтенным генералом и совершенно машинально порезала ему ростбиф, как привыкла резать сыну, когда он был маленьким. Генерал оказался очень приятным человеком, поблагодарил, но мне было так стыдно, что я готова была залезть под стол.

— Это еще что! Помню, однажды за столом моя сестра так увлеклась разговором, что стала кормить меня с вилки, причем не в рот, а в ухо.

Мэгги живо представила себе эту сцену и рассмеялась.

— А сколько у твоей сестры детей? — спросила она.

— Шестеро. Последняя девочка, Кэтлин, родилась как раз в тот день, когда Сиобейн исполнилось сорок.

Глаза Мэгги округлились, но затем она вспомнила, что ей самой не так уж далеко до сорока.

— Я всегда хотела, чтобы у меня было много детей, — вздохнула она, размешивая сахар в кофе. — Но поскольку мы все время переезжали с места на место, я не решилась завести больше двух.

— Я и сам всегда хотел иметь целую баскетбольную команду, — отозвался он. — Не важно, мальчиков или девочек, лишь бы дом был полон детей.

Мэгги зауважала его еще больше.

— Представляю тебя с твоей командой! Я думаю, ты был бы строгим тренером.

— Самым строгим.

— Но с золотым сердцем. — Конор подмигнул ей:

— Не говори никому! Это разрушило бы мой имидж.

— Буду молчать, как могила! — пообещала она.

Мужчина, который не был сумасшедшим, но хотел иметь большую семью… Где еще такого встретишь? Мэгги мысленно поблагодарила судьбу за то, что та оказалась к ней так благосклонна.

— Мои сестры считают, что я родилась не в ту эпоху, — сказала она. — Мне бы жить где-нибудь в прошлом веке, быть женой владельца ранчо и шить приданое дочерям.

— А ты сама как думаешь?

Мэгги перевела дыхание и посмотрела ему прямо в глаза:

— Я не знаю, в каком веке мне лучше жить, но я знаю одно — я хотела бы жить в кругу семьи, среди близких мне людей.

Конор ничего не сказал. Пауза, как показалось Мэгги, длилась целую вечность. Лучше было это выяснить сейчас, пока все не зашло слишком далеко.

— Я сам очень привязан к семье, — наконец нарушил молчание Конор, и Мэгги почувствовала большое облегчение.

— Обе мои сестры, — сообщила она, — живут от меня в пяти минутах езды. Да и остальные родственники в общем-то неподалеку.

— Такие, как мы, — вымирающая порода. Большинство семей, как правило, разбросано по всему свету. — Его лицо помрачнело.

— Ах да! Я и забыла, что твой сын живет в Калифорнии.

— Может быть, поэтому я и стараюсь быть ближе к тем, кто остался здесь.

— Мой бывший муж не понимает этого.

— Моя бывшая жена тоже.

Они забыли о своих сандвичах и кофе. Они забыли о времени. Они забыли обо всем, кроме друг друга. Они держали друг друга за руки и говорили шепотом, чтобы никто не слышал. Официантка дважды подходила к ним, недвусмысленно поглядывая на неоплаченный чек, но они не обращали на нее внимания. Они компенсируют это большими чаевыми.

Наконец Мэгги высвободила руку и посмотрела на часы:

— Господи! Уже больше двух! А у меня занятия в три! Я опаздываю!

Конор расплатился. Мэгги добавила некую сумму к и без того слишком большим чаевым. Конор проводил ее к фургону.