День, когда мы встретились вновь

– Судя по вашим словам, произнесенным сейчас, я могу сказать, что вы можете отслеживать мои эмоции благодаря этой самой метке.

Я дождалась улыбчивого кивка и продолжила:

– Исходя из этого, я могу сделать следующий вывод: ваш последний вопрос направлен на личное взаимодействие. Но брачная метка не подразумевает вступление брака в силу, а значит вы предполагаете что-то подобное о чувствах. Единственное, что я могу сказать вам – я старше вас на семь лет. И я вполне могла бы ответить вам положительно при условии, что бы вы спросили о чувствах человеческих, а не… тех, что могут быть между мужчиной и женщиной.

Тирада вышла слишком длинной, но именно подобные слова не спровоцировали бы его на гнев или чего похуже, потому что прямого «нет» не прозвучало. А это в свою очередь давало мне шанс «переобуться», если появятся хоть малейшая угроза с его стороны. Но он лишь улыбнулся мне, заставив в прямом смысле облегченно вздохнуть.

– Тебе не обязательно отвечать сейчас, – он сделал шаг к двери, но остановился, – постарайся учесть не только доводы разума, но и сердца. Иногда следует идти против морали толпы.

Он махнул рукой сыну, кивнул мне и вышел за дверь под моим хмурым взглядом.

Остальной день прошел в мыслях о том, что сегодня произошло. Пускай его слова и стали толчком для моего сознания – я старалась убедить себя в том, что моя точка зрения была правильной.

***

Следующие несколько недель сумбурно сохранились в моей памяти – проходили допросы всех причастных к прошлому перевороту, некоторых казнили, исключая лишь тех, кто был связан печатями с моими выпускниками и Леди, что проходили обряд вместе со мной. По этой же причине не тронули и самого Эдельвейса, который не раз передавал мне заляпанные кровью и грязью конверты через своих шпионов, поймать которых пока не успели. И я сжигала их без раздумья, зная, что если во время следующей облавы, а она определенно должна случиться, их найдут, то паду не одна я – мои дети уйдут вслед за мной.

Касьян не устраивал кровавых терроров, что было хорошим знаком для мирных жителей и таких как я, я устала от деспотизма прошлого короля, которого, словно яркое солнышко, затмил новый. В течении следующих пяти-шести недель государство прошло глубокую реформацию, для народа сравнимую с ливнем после сезона засухи. Не знаю, можно ли было считать такие вещи частью возложенного на мои плечи воспитания, но я как никогда была горда тем, каким честным, добрым и хорошим человеком он вырос.

Проблемой оставалась печать на моей руке, которая теперь не просто сияла рядом с мужчиной, а покалывала словно мелкими иголочками, вызывая что-то сродни неосознанной радости в душе и вспышке негодования в сердце – мне хотелось бежать от своих чувств, пускай и провоцируемых брачной печатью.

На второй серьезный разговор вышел вновь он, пригласив меня на танец на балу в честь коронации. Я могла лишь хлопать глазами и пытаться абстрагироваться от толпы аристократии, прожигающей меня взглядом зависти и презрения, кто если не я могла стать козлом отпущения в этой ситуации? Та, кто сперва «увивалась» за одним королем, а после переворота смогла перестроиться быстрее других охотниц за властью. В прошлый раз удержаться на плаву позволила холодящая сердце печать, однако сейчас мне была недоступно подобное, а потому чувствовала я себя гадко. К моему удивлению спасал ситуацию Ян – он улыбался мне самой лучезарной из всех улыбок, не отвечать ему тем же я физически была не способна.

– Вы чувствуете мои эмоции? – спросила я, когда мы шли к постаменту с троном.

На самом деле по правилам приличия мне нельзя было подниматься вместе с королем, однако перечить ему я не могла. Возможно, лорд не был строг или придирчив так, как этим страдал Эдельвейс, но именно прошлый опыт общения с мужчиной давал о себе знать – я боялась сделать что-то неправильно и получить за это наказание.

– Не только чувствую, – стало мне ответом, только уже с серьезным лицом, – но и могу контролировать.

Я неосознанно нахмурилась и открыла было рот, как мужчина решил пояснить мне сам:

– Я могу сделать так, что ты не будешь чувствовать вообще ничего, в то время как я буду.

Я замерла на месте, неожиданно поняв, о чем он говорит.

– Я…я… – я зажмурила глаза, пытаясь забрать руку у остановившегося из-за меня короля.

Отпускать меня никто не стал, очевидно ощущая, что я этого совершенно не желаю – мне была необходима поддержка. Я устала справляться со всем одна, хотя именно сейчас я смогла понять, что таковой я никогда не была. А все потому, что десятилетний мальчик чувствовал и ограничивал мою боль, ужас и безысходность в момент первой и последующих ночей с Эдельвейсом!

– Ты мог закрыться от меня, – я открыла глаза и посмотрела в карие глаза кисло улыбающегося мне мужчины.

На самом деле я била наугад, в попытке узнать делал ли он это добровольно. Возможно, я и была холодной, но подобные вещи проигнорировать не смогла бы, даже если бы хотела.

– Мог, – заставил тяжело вздохнуть меня он, – я бросил тебя, Диля. И я пытался сделать хоть что-нибудь.

Меня передернуло.