День, когда началась Революция. Казнь Иисуса и ее последствия

Том Райт День, когда началась Революция: казнь Иисуса и ее последствия

Посвящается Лео

Вот победил Лев!

(Откр. 5:5)

N.T. Wright

THE DAY THE REVOLUTION BEGAN

Reconsidering the Meaning of Jesus’s Crucifi xion

Published by arrangement with HarperOne, an imprint of HarperCollins Publishers

Перевод с английского Михаила Завалова

Редактор перевода Михаил Толстолуженко

В оформлении использована фотография:

Оформление обложки Виктории Брагиной

I. Вступление

1. Жизненно важный скандал: Почему крест?

«Молодой герой покоряет сердца». Если бы в 33-м году по Р. Х. (как принято говорить сейчас) в Иерусалиме были газеты, вы не нашли бы в них такого заголовка. Когда Иисус из Назарета погиб ужасной смертью на кресте от рук римских солдат, никто не видел в нем героя. Когда его тело спешно клали в гробницу, никто не говорил, что его смерть обернулась чудесной победой, стала героическим мученичеством. Его движение, представлявшее собой разношерстную группу последователей, умерло вместе с ним. Мир не изменился. Еще один молодой вождь был жестоко казнен. Подобное римляне хорошо умели делать. Кесарь сидел на троне. Последнее слово, как всегда, осталось за смертью.

Только это не совсем так в случае Иисуса. Обращаясь к этому дню в свете того, что произошло вскоре после него, последователи Иисуса делали шокирующий, скандальный, нелепейший вывод: что смерть Иисуса стала началом революции. Что в тот день произошло нечто такое, что изменило мир. Что к шести часам мрачного вечера той пятницы мир стал иным.

Нелепость это или нет, они оказались правы. Независимо от того, верим ли мы в Иисуса, одобряем ли его учение, не говоря уже о том, нравится ли нам облик того движения, которое до сих пор заявляет, что следует за ним, – в любом случае нам придется рассматривать его распятие как один из поворотных моментов в истории. Подобно убийству Юлия Цезаря примерно за семьдесят лет до того, распятие Иисуса знаменует окончание одной эпохи и начало другой.

А первые последователи Иисуса видели в его распятии нечто большее. Они видели в нем важнейшее событие не просто в человеческой истории, но и во всей истории отношений между Богом и миром. Они были убеждены, что распятие позволило по-новому, в удивительном свете взглянуть на смысл самого слова «Бог». Они верили, что через это событие единый истинный Бог внезапно и решительно начал осуществление своего замысла по спасению мира.

Этот день стал для них началом революции.

И дело не просто в том, что они верили, что Иисус был воскрешен из мертвых. Разумеется, они верили в это, и в их дни, как и в наши, это тоже казалось скандальной нелепостью. Однако скоро они стали видеть в его воскресении не просто удивительное новое начало как таковое, но следствие того, что произошло тремя днями ранее. Воскресение стало первым видимым знаком того, что революция уже началась. За этим должны будут последовать новые знаки.

Большинство христиан сегодня видит это иначе – и вследствие этого иначе смотрит и большинство людей вне Церкви. И я могу понять – почему. Как и большинство современных христиан, я, думая о смерти Иисуса, поначалу исходил из того, чему меня научили: через эту смерть Бог спас меня от «греха», с тем, чтобы я мог «попасть на небеса». Такая мысль, конечно, может быть весьма революционной для того, кто никогда раньше об этом не думал. Но это отнюдь не та революция, о которой говорили первые христиане. И такое расхожее представление, взятое само по себе, в значительной степени искажает то, что говорили первые последователи Иисуса. Они говорили о чем-то большем, о чем-то более грозном, о чем-то куда более взрывоопасном. Личный смысл никуда не уходит – хочу, чтобы это было ясно с самого начала. Однако он содержится внутри более масштабной истории. И потому он не умаляется, а становится еще более глубоким.

Попробую подойти к этому с другой стороны. Говоря о смерти Иисуса, раннехристианские авторы, как это ни поразительно, выражают восхищение и благодарность. Вдумайтесь в слова Павла: «Он возлюбил меня и отдал Себя за меня» (Гал 2:20) или «Мессия умер за грехи наши, по Писанию» (1 Кор 15:3). Задумайтесь о самом, быть может, известном стихе Нового Завета: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного» (Ин 3:16). Во всех этих случаях в центре стоит крестная смерть Иисуса, а не воскресение. Именно на такие места должно опираться всякое достоверное описание того, что, по убеждению первых христиан, произошло, когда Иисус умер. Однако взятые сами по себе, без учета более крупных частей общей картины, эти места могут привести нас к частному или даже эгоистичному взгляду на вещи: крест может представляться ответом на наши собственные насущные потребности (в прощении сейчас и спасении в будущем), ничего не меняющем в окружающем нас мире.