День, когда наступило будущее (СИ)

- Прекрасно! Вот и наша золотая парочка! Ну, как погуляли? Вижу, вижу... Белиссимо! - Трубецкой буквально лучился добродушием. Однако Роману опять показалось фальшивым его веселье. Глаза антиквара оставались холодными и колючими, будто льдинки: - Ну-с, ребятки, - он плотоядно потёр ладони, - пообедаем и двинем... Эх, запретили мне врачи мучное и мясное, но, думаю, пельмешки можно. Машенька, ты как насчёт пельмешек?

- А-а-а, давайте, - махнула та рукой, - словно - в омут вниз головой.

Они заказали три порции равиоли.

Уплетая заморскую еду, Трубецкой продолжал шутить:

- А наши-то пельмешки вкуснее.

Когда с равиоли было покончено, Роман с Машей поднялись на этаж. Багаж девушки состоял из огромного чемодана на колёсиках, впрочем, совсем не тяжёлого. Заглянул в свой номер и забрал сумку.

Железнодорожный вокзал напоминал станцию метро. Всё вокруг блистало мрамором и кафелем. Скоростной экспресс по комфортабельности не уступал авиалайнеру, и домчал до Турина менее чем за три часа. Всю дорогу путешественники просидели у окна, любуясь великолепными пейзажами и видами средней Италии.

Когда поезд прибыл на вокзал, было ещё светло, но солнце уже скрылось за горизонтом и редкие кучевые облака приобрели сизый цвет. Через полчаса добрались до отеля. Отпустив такси, Трубецкой сказал:

- Ну вот, друзья, судя по каталогу, это лучшая гостиница в городе.

Сцена повторилась почти точь-в-точь, что в Римском отеле.

- О, русские! - воскликнул портье. - Очень хорошо! Папа... дети??

- Папа, папа, - проворчал Трубецкой, подавая три заранее приготовленных паспорта. - Два люкса, - по-русски добавил он.

- О, си, си!

- Мне начинает надоедать эта итальянская экзотика, - раздражённо сказал антиквар.

Неизвестно что подумал администратор, заглянув в паспорта и обнаружив три разные фамилии, но больше не проронил ни слова. Занеся данные в большой настольный компьютер, подал новоявленным постояльцам ключи от номеров.

На следующее утро, когда Трубецкой находился в ванной, а Роман поджидал его, сидя в прихожей, в дверь постучали. Конечно же, это была Маша.

- Ну, мальчики, вы готовы?

Дверь ванной комнаты открылась.

- Ба-а-а, Машенька, ты, как всегда, ослепительна, - театрально вплеснул руками антиквар. На девушке было бардовое мини-платье, именуемое в народе "карандаш" (Роман не понимал, как женщины влезают в такие платья), волосы, покрытые тонким слоем лака, отливали бронзой. - Ун моменто, - Трубецкой скрылся в комнате. Но уже через секунду появился со своим чемоданчиком.

Они позавтракали в гостиничном ресторане и, взяв такси, направились в центр.

Музей Древнего Египта встретил их двумя огромными каменными сфинксами, лежащими по обе стороны широкой мраморной лестницы. В мрачноватом и почти пустом вестибюле, около кассового окошечка, стояли всего несколько человек.

Трубецкой сказал:

- Вы, ребятки, пока погуляйте, а я загляну в администрацию. Надо кое-что выяснить.

Роман как-то упустил, когда и куда исчез антиквар и момент покупки Машей билетов. Что-то случилось. Он словно бы, действительно, оказался во дворце Древнего Египта. Сознание будто бы раздвоилось на две ипостаси. С одной стороны он видел идущую рядом, державшую его под руку Машу (девушка что-то болтала, он ей отвечал), с другой - полное ощущение, что идёт один по широкой и светлой галерее, чувствуя босыми ногами прохладу мрамора. Мимо проходили люди в коротких и длинных туниках, некоторые голые по пояс. Он слышал приглушённый говор.

Галерея закончилась. Он, вернее они, ступили в следующую залу. И вдруг яркое солнце на миг ослепило его. Порыв горячего воздуха обжёг лицо, на щеках почувствовалось покалывание тысячи песчинок. Губы вмиг пересохли. Вдалеке, утопая в барханах, зыбко дрожа в мареве, темнел треугольник строения.

Пирамида стремительно приближалась, будто сама плыла навстречу... И вдруг Роман услышал голос Маши и увидел, словно выточенную из мрамора руку, указывающую куда-то вперёд:

- Смотри!

Он взглянул.

- Это же, это же... - Разряд тока пронзил тело, скручивая в жгуты мышцы. Вспышка... и всё погрузилось в темноту. Он куда-то провалился.

Но через секунду мрак рассеялся. Он увидел широкую спину идущего впереди человека в белой, отороченной золотой каймой, тунике. Сознание продолжало работать как бы в двух измерениях. Он не вспомнил, а знал, что идущий впереди - фараон Сид - его отец. Он сам - Рене - наследник фараона. А тот, почти голый человек, лишь в набедренной повязке, с факелом - слуга Горн.

Вот они поднимаются по крутой лестнице и, вдвоём с фараоном, выбираются наружу. Горн остаётся внизу. Ночь. Слышен стрекот цикад. Долина царей. Они идут мимо величественных пирамид, и поднимаются на одну из них - его пирамиду! Порыв холодного ветра проник под одежду. Рене зябко передёрнул плечами. Однако, находящийся в музейном зале, Роман даже не пошевелился. И конечно не видел, как в зале появился Трубецкой.

- Что с ним? - антиквар взглянул на превратившегося в соляной столп Романа.

- Тсс, - прижала палец к губам Маша. - Кажется, он что-то вспомнил.