День, когда пропали ангелы

Мистер Джинн? Возможно. Когда я стал полагаться только на себя и сам заботиться о своих интересах, то понял, что доверять старику не следует ни в чем. Ни ему, ни этому его зверю. Что бы он ни выкинул, я бы не удивился – доброе или злое, какую-нибудь мерзость или героический поступок. Ну хорошо, я слукавил: если бы мистер Джинн совершил героический поступок, я бы удивился.

Мистер Теннин сначала казался приятным человеком, мягким и вежливым. Но каждый раз он становился все более решительным и жестким, словно фальшивая личина стиралась, обнажая твердую сердцевину.

Я попрощался с Аброй, и она отправилась домой. Под рубашкой у нее выпирала рукоять меча. Абра шла быстро, почти бежала. Мы внушили себе, что при свете дня ей не угрожает опасность, особенно когда она окажется дома, но все же сомнения оставались. Абра исчезла из виду, и я глубоко вздохнул, надеясь, что обойдется без происшествий.

Дождя в тот день не было. Я подошел к старому дубу и принялся рассматривать длинный белый шрам от молнии. Я ничего не смыслил в происхождении молнии, ее силе или скорости. Теперь, когда дерево погибло, отец его срубит? Останемся мы на ферме, где все напоминает о маме, или уедем? Уезжать я не хотел.

– Сэм! – позвал из амбара мистер Теннин. Голос его был очень тревожным. – Сэм, где ты?!

– Здесь, под дубом! – крикнул я в ответ.

Он примчался со всех ног, очень быстро. Я удивился не на шутку – привык воспринимать мистера Теннина как лысого мужчину средних лет. Он неплохо справлялся с работой, носил башмаки, но не выглядел спортсменом. Тем не менее шаги его были длинными и сильными, и даже в рабочих башмаках он двигался легко.

– Сэм, – сказал мистер Теннин, останавливаясь и переводя дух. Возможно, не так уж он был и вынослив. – Ягненок…

Я сразу поспешил к амбару. Наверное, отец нашел ягненка и теперь у меня большие неприятности.

Просто огромные.

Я вбежал в темный проем амбара и сразу, минуя цыплят и коров в их стойлах, направился к загону ягненка, где уже сидел на корточках отец. Он обернулся, а я перелез через ограду и спрыгнул в загон.

– Извини, пап… – начал я, но он меня оборвал.

– Мне так жаль, сынок. Мы нашли его слишком поздно.

Что?!

Я огляделся и в ужасе зажмурился. Неужели вся эта кровь вылилась из такой маленькой раны? Как не хотелось этого делать, пришлось взглянуть внимательнее. Мне нужно было понять, откуда взялась такая огромная лужа крови у подошв рабочих ботинок моего отца.

29

Мой ягненок умер.

Отец положил руки на голову малыша. На фоне белой шерсти большие мозолистые пальцы казались не такими грубыми. Я заметил обручальное кольцо. Папа все еще его носил, и я мельком подумал: а ведь боль, которую он испытал после маминой смерти, его потеря, куда страшнее моей.

Однако он продолжал жить. Старался выжить без нее. На этом фоне мое желание воскресить маму казалось эгоистичным и ничтожным.

Отец обернулся на меня.

– Прости, сынок, – снова сказал он.

Я посмотрел на ногу ягненка, боясь того, что могу там увидеть. Наверное, порез, который нанесла Абра, превратился в зияющую рану. Но увиденное мгновенно уничтожило этот страх и породило новый. Половины ягненка – задней половины – просто не было. Ее оторвали.

– Что это? – шепотом выдохнул я, хотя и так знал: Амарок.

Отец покачал головой, надел бейсболку и потер лоб.

– Понятия не имею, – ответил он. – Мистер Миллер несколько дней назад видел в лесу следы. Может, это тот же самый зверь, который их оставил. Может, какой-то обезумевший койот, правда, укус для него чересчур большой. Хотя следы, что видел мистер Миллер, для койота слишком велики. Да и для волка тоже, впрочем, они все равно в наших краях не водятся.

Он показал на окровавленную половину туловища ягненка. Конечно, папа понимал, что это не койот. Но мы всегда стараемся подогнать увиденное под привычные понятия, те, что можем постичь. А все непонятное нас страшит.

– Видишь? Его укусили. – Он посмотрел на меня. – Такой огромной пасти я никогда не видел. С сегодняшнего дня я прошу тебя не уходить с фермы. Слышишь? Никуда. По крайней мере, в одиночку.

Я кивнул.

– Ты понял? – переспросил отец, будто сомневался, что я последую его указаниям.

– Да, сэр, – послушно произнес я.

Но папа знал, что в детях живет дух свободы, – у ребят есть тысячи способов убедить себя не подчиняться взрослым, поэтому он добавил:

– Я серьезно, сын. Не хочется найти тебя в таком виде.

– Хорошо, сэр, – снова сказал я.

Отец тяжело вздохнул, и в этом вздохе скрывалась куда большая горечь, чем могла бы причинить ему смерть ягненка. Он вспомнил погибший дуб, удар молнии, умершую жену… А теперь боялся потерять единственное, что у него осталось.

Он с трудом поднялся, словно тяжесть всего этого тянула его к земле, оперся на ограду и одним плавным движением выбрался из загона.

– Теннин! – позвал отец. Он привык называть мистера Теннина просто по фамилии. – Я хотел бы здесь прибраться. Не выроете ли яму в углу сада? Мы там уже закопали сурка. Еще немного, и у нас появится собственное маленькое кладбище.