День коронации

– Проехали! – махнул рукой Олег, поняв, что излишне углубился в детали. – Короче, в определенный день народ сходится толпой, как у нас говорят: «стенка на стенку». И отрывается. По определенным правилам. Ну а в другие дни так тоже можно. То есть если просто драка – то это уже административное правонарушение. А вот по правилам – нет.

– Дикий обычай! – фыркнула Трейси.

– Да у нас тут все дикое, – флегматично отозвался Олег. – Медведи, вон, по улицам ходят. Что, не видели еще? Так выходить надо чаще.

– А что это за правила? – задал Дик новый вопрос.

– Ну-у-у… схватка только в кругу, это что-то типа ринга, но круглый. Босиком, в перчатках, с капой и защитой паха. Ногами разрешаются только подсечки. Три раунда по минуте либо до трех падений. И должен быть сертифицированный судья.

– А где они его здесь возьмут?

– Так у нас многие сейчас сертификат имеют, – улыбнулся Олег. – Даже я.

Трейси, все еще обиженная на шутку Олега, презрительно фыркнула и выдала:

– Только люди, исповедующие атавистически-средневековые ценности, способны относиться к присутствию насилия как в собственной, так и в общественной жизни с ненулевой толерантностью.

От подобной фразы, вылетевшей из уст подруги, Дик вывалился из процесса размышлений и изумленно уставился на Трейси.

– Я, между прочим, окончила университет штата Аризона и имею степень бакалавра политологии. – И девушка с вызовом уставилась на Олега. Но парень только уважительно отсалютовал пивной кружкой.

В этот момент дверь, за которой скрылись худой и брутальный, распахнулась, и оба они ввалились обратно в зал, обняв друг друга за плечи. Лица обоих сияли улыбками. Слегка кривоватыми. Потому что у брутального на лице красовался наливающийся синевой фингал под левым глазом, а у худого подобный же украшал правую скулу. Все так же обнявшись, они подошли к стойке и взгромоздились на свои табуреты. После чего брутальный громогласно произнес:

– Бармен – водки. Две!

– А почему они обнимаются? – удивленно спросил Дик. – Они же пошли друг друга бить!

– Менталитет такой, – пожал плечами Олег. – Пар выпустили, теперь выпьют вместе и весь вечер будут – не разлей вода. А может, и дальше… Мы считаем, что это лучше, чем долго копить в себе, а потом взять пистолет и расстрелять толпу школьников. Ну или взять винтовку и положить сотню ничего тебе не сделавшего народа, собравшегося попеть и потанцевать в свое удовольствие на фестивале кантри-музыки.

Дик нахмурил брови и крепко задумался, а Трейси полоснула Олега злым взглядом. Некоторое время над их столиком висела напряженная тишина, а затем американка не выдержала и снова вернулась к прежней теме:

– И все-таки я не понимаю, как можно в двадцать первом веке хоть как-то положительно относиться к монархии?!

Олег улыбнулся и кивнул в сторону Дика:

– А вот давай спросим у британца – как такое возможно?

Трейси фыркнула.

– Это – совсем другое дело! Юридически Британия – полная демократия.

Олег усмехнулся. Ага, как же… Когда в стране шла дискуссия по восстановлению монархии, все эти аргументы были выложены, препарированы и обсосаны до мельчайшей косточки. Так что в этом споре Трейси ничего не светило.

– Как раз юридически Британия – чистая монархия. Причем даже не конституционная. По факту отсутствия Конституции. И все права и обязанности парламента основой своей имеют королевский акт, который, опять же юридически, монарх же может и отменить. А еще британский монарх – верховный главнокомандующий, и все приказы войскам и кораблям британского флота начинаются как-то так: «Мы, Божьей милостью король Британии, повелеваем моему капитану, которому мы поручили под начало боевой корабль моего флота Prince of Wales»…

Трейси слегка поплыла, но решила не сдаваться:

– Да, но фактически король ничего не может предпринять против парламента…

– А фактически этого никто не проверял, – парировал Олег. И, улыбнувшись, примирительно произнес: – Трейси, давай не будем спорить. Поверь, прежде чем мы приняли такое решение, у нас в стране очень долго шла дискуссия. Там столько на наши головы было вывалено – социологические, политологические исследования, экономика, соционика, даже метафизика. Поверь, дело совсем не в том, что Россия, в отличие от твоей Америки, большую часть своей истории была монархией, и ничего: развилась, огромные территории освоила, землями приросла, множество народов в себя вобрала и сохранила… Несмотря на то что нам ярлык приклеили: «тюрьма народов», – ни один из них не исчез. В отличие от того, что произошло в куда более «свободных и демократических» государствах, – не удержался он от легкой подковырки. – Во всяком случае, пока некоторые не вырвались из «российской тюрьмы» и не «выбрали свободу»… Хотя подобный аргумент тоже высказывался. Но, поверь, основой нашего решения было не это… Вот скажи мне, почему наши соседи по Европе, те же Швеция, Дания, Норвегия, не собираются отказываться от, как ты говоришь, «своры бесполезных нахлебников»?