День космонавтики (СИ)

Сейчас Димка вместе с тремя другими вожатыми-новичками (остальные сейчас были в Симферополе, на артековской «перевалочной базе», принимая прибывающих со всей страны ребят и девчонок), наслаждался этими красотами со смотровой площадки, разбитой возле другой местной достопримечательности, «Пушкинского грота». Строго говоря, это название носила не эта вот декоративная башня, сложенная из дикого камня ещё в середине восемнадцатого века, при Султан-Крым-Гирее, а просторный грот в основании утёса, куда можно было попасть либо на лодке (два-три раза в смену проводились такие экскурсии), либо пройдя немного по пояс в воде от пляжа «Лазурного». Старший вожатый, проводивший для них эту экскурсию, особо подчеркнул, что проделывать подобные штучки пионерам категорически, под страхом немедленного отчисления из лагеря, запрещено, о чём им и сообщают в первый же день новой смены. Тем не менее, всякий раз находится два-три юных авантюриста, решившего нарушить строгий запрет, распространяющийся, кстати, и на вожатых — и тогда виновникам (вернее сказать, имевшим неосторожность попасться) не стоит рассчитывать на снисхождение.

До Артека Димка добрался уже за полночь, на попутках. Постучался в ворота, предъявил заспанному и очень сердитому старичку-вахтёру бумажку с направлением и паспорт, и был препровождён в административный корпус. По случаю пересменка народу в лагере почти не было, корпуса стояли со слепыми, тёмными окнами (впрочем, какими им ещё быть в половину второго ночи!) и Димку уложили спать на диване-банкетке прямо в холле. С утра же его и ещё двоих таких же «ранних пташек», по разным причинам прибывших раньше остальных, накормили, обрядили в артековскую униформу с обязательными комсомольскими значками и красными галстуками, и отправили на обзорную экскурсию — каковая и продолжалась вот уже третий час кряду.

А старший вожатый продолжал распространяться, пересказывая новичкам историю Артека и «Лазурного». Тут был и туберкулёзный детский санаторий, с которого всё начиналось, и первые палаточные лагеря, и передача в тридцать седьмом году ещё молодому тогда Артеку санатория «Суук-Су», известного с царских времён курортного местечка. Упомянуто было о «Будённовской» аллее, по которой, согласно местному преданию, гулял в сопровождении главный кавалерист Красной Армии, и другую, не менее важную историческую достопримечательность «Лазурного» — памятную доску в честь посещения лагеря лётчиком-космонавтом Владимиром Комаровым, погибшим, как известно, в шестьдесят седьмом году. С тех пор пионерская дружина лагеря на утёсе официально носит его имя — и именно из-за этого, объяснил старший вожатый, она-то и была избрана для «космических смен». К тому же, так уж сложилось, что именно «Лазурный» с начала шестидесятых годов регулярно становился местом для проведения всесоюзных сборов и слетов: юных друзей милиции и пограничников, сбор победителей всесоюзного турнира смекалистых, слет юных филателистов страны, и многих других. Все вы здесь впервые, говорил он, все имеете опыт работы с детьми и одновременно имеете отношение к освоению Космоса — и, раз уж вам доверена столь почётная миссия, вы все должны не подкачать, не уронить высокого звания артековского вожатого!

Димка вместе со всеми кивал, соглашался, обещая не подкачать и не уронить. А сам сделал себе в памяти зарубку: надо будет найти время и обследовать этот самый Пушкинский грот. Судя по словам старшего вожатого, за подходами к нему по берегу наблюдают, и тут запросто можно спалиться. Но ему-то, опытному альпинисту и умелому скалолазу ничего не стоит спуститься к воде сверху, с утёса, от подножия декоративной «Генуэзской башни» — только надо выбрать ночку потемнее, да и предпринять эту вылазку разумнее всего будет в самом конце смены, когда изгонять провинившихся из лагеря будет уже поздно.

Логичная мысль, что такие же соображения могут возникнуть и у его будущих подопечных, новоиспечённому вожатому в голову не пришла.