День, который не изменить

Новые одноклассники Татьяну Марковну хвалили; правда, Мишка отозвался о ней как-то неуверенно. Покопавшись в Интернете, Витя узнал, что вне стен гимназии Маркуша ведёт бурную общественную деятельность, участвует в дискуссиях, конференциях, научных семинарах. И охотно приглашает разных историков и политологов в школу, выступить перед старшеклассниками.

Как вот сегодня.

Маркуше около сорока лет. Маленькая, полноватая, с широким лицом и растрёпанной короткой причёской, облачённая в толстовку с капюшоном, она семенила по коридору, с трудом поспевая за спутником. Тот выглядел не в пример презентабельнее, шагал уверенно, широко, слегка наклоняя голову к собеседнице. В руке мужчина держал планшет с надкусанным яблоком. Витя не мог видеть лица, но поручился бы, что ему не больше тридцати пяти лет.

Маркуша говорила на ходу, громко, взахлёб. Так старалась, что даже споткнулась, и спутник галантно подхватил историчку под локоть. А та будто не заметила, продолжала говорить, для пущей убедительности размахивая свободной рукой. Была у неё такая манера — она и на уроках бурно жестикулировала, излагая материал.

Витя прислушался.

Патриотическое воспитание — классные часы, внешкольные мероприятия и так далее, — всегда имеет военный уклон. Хорошо хоть «Зарницы» нет, как в советские времена!

Мужчина кивал в ответ на каждый жест собеседницы.

— Скажите, уважаемая Татьяна Марковна, а как к этому относятся дети?

У него был приятный, бархатистый голос.

— Сложно сказать, по-разному. Они же чувствуют фальшь! Я думаю, большинству на это просто наплевать. Да-да, не побоюсь этого слова — на-пле-вать. А нас вынуждают повторять всю эту лабуду про Александра Невского, Петра Первого, Бородино…

— Поня-а-атно… — усмехнулся мужчина. — Жуков, Сталинград и прочее, в том же духе?

— Именно, Евгений Николаевич! Но ведь патриотизм — она показала пальцами «кавычки», — да ещё и в таком виде, это просто ужасно! Школа не должна этим заниматься! Это не любовь к родине, это воспитание агрессии….

У Витьки вдруг нестерпимо зачесалось в носу и он, не сдержавшись чихнул. Маркуша споткнулась на полуслове и обернулась.

— Здрасьте, Татьяна Марковна! — зачастил Мишка. — А мы вот на круглый стол…

— Опаздываешь, Сугорин! А ты, Серёжин, тоже хочешь поучаствовать? Что ж, хвалю…

А она, похоже, не рада встрече. Вон, как скривилась, будто лимон лизнула…

Маркушин спутник, наоборот, продемонстрировал голливудскую улыбку. Что-то в этой улыбке Витку смущала. Слащавая она какая-то, вот что! Совсем не похоже на открытую улыбку капрала Оладьева. Или раненого драгуна, того, что подарил Мишке мушкетон. Или ополченца-брадобрея…

Впрочем, одёрнул он себя, глупо сравнивать обитателей девятнадцатого века с современным успешным интеллектуалом! А гость относился именно к этой категории: уверенный вид, айпад, пижонский галстук, приглаженные волосы. И улыбка — хоть сейчас на телешоу! Да, у такого готовы ответы на любой вопрос.

А ведь он мне не нравится, понял Витька. Не нравится, и всё тут!

Если гость это и заметил, то виду не подал. Он слегка кашлянул и обратился к ребятам:

— Что ж, молодые люди, надеюсь, мы с вами ещё успеем побеседовать. А пока простите, нам с вашим педагогом надо кое-что обсудить…

— Да, Сугорин, Серёжин, вы ступайте в зал, мы будем через пять минут. — раздражённо бросила историчка. — Только умоляю, не шумите, и так уже голова раскалывается!

Она раздражёно передёрнула плечами, повернулась и направилась дальше, по коридору. Мужчина шёл рядом, и Маркуша снова заговорила, размахивая руками. Ребята переглянулись, Мишка слегка пожал плечами.

Да, подумал Витька, ну и дела… Похоже, дискуссия предстоит бурная.

XIV О чём с вами говорить?

— Сегодня у нас в гостях известный писатель, историк, блогер и режиссер Евгений Николаевич Опанасенко. Те, кто следит за медийным пространством, знает его по выступлениям в эфире одной популярной радиостанции. В своих книгах Евгений Николаевич приводит альтернативный взгляд на войну с Наполеоном. Мы с вами привыкли к иному толкованию этих событий, но давайте не будем забывать, что современный человек должен иметь и собственное мнение. И не страшно, если оно будет противоречить так называемым «прописным истинам», верно?

Собравшиеся — в зале сидели, по большей части, ученики девятого-десятого классов, но были и ребята помладше, — заученно закивали. Было ясно, что Маркуша произносит эти слова не в первый раз.

— Что ж, послушаем господина Опанасенко, а когда он закончит, обсудим! Просим, Евгений Николаевич!

Зал нестройно зааплодировал. Гость занял место на кафедре, улыбнулся профессиональной улыбкой опытного шоумена.

— Сегодня мы поговорим о войне 1812-го года. Её, как вы, конечно, знаете из учебников, называют «Первой Отечественной». Скажу сразу — редко какое из исторических событий обросло таким количеством легенд и лжи. Кому же понадобился этот двухсотлетний фарс?