День козла

– А то! – разгорячился милиционер. – В этом городе половина жителей – безработные. Несколько тысяч человек! И, в принципе, любой из них, будучи лишенным средств к существованию, включая женщин и детей, может с прохожего зимой шапку снять или кошелек отнять. А вот в президента пальнуть – совсем другое дело! Тут идея должна присутствовать – раз. Оружие дальнобойное – два. Профессионализм, чтоб за километр цель поразить – три. Таких в Козлове раз-два, и обчелся…

– Идея? – насторожился Сорокин. – Почему обязательно идея? Может, под заказ… Наемник…

Правильно угадав стремление фээсбэшника отвести от себя ответственность за происходящее – идея – значит, терроризм, – Коновалов заметил не без ехидства:

– А тот, кто заказал, не террорист? Я понимаю, что чекистам выгоднее этот выстрел под другую статью подвести.

– Да я не о том, – обиделся майор. – Мы же тоже работаем, информацию получаем… У нас ведь сейчас чуть что – террористы. Как раньше – вредители. Начнем не там копать, только время упустим. Я, например, почти уверен, что стрелял сумасшедший. Или дедок какой-нибудь, на советской власти упертый и реформами обиженный. Вы фильм «Ворошиловский стрелок» видели? У нас таких профессионалов среди стариков сколько угодно. Любой фронтовик. А оружие сейчас достать без проблем можно. На улице найти…

– Насчет дедков из бывших фронтовиков, готовых Первого президента за разор в стране укокошить, вы верно подметили, – серьезно сказал Гаврилов. – Наш реформатор в этом плане покруче Шарля де Голля будет… В смысле популярности у народа.

Коновалов поднял предостерегающе руку.

– Давайте не будем отвлекаться. Так сложилось, что реальной проблемой безопасности президента занимаемся сейчас лишь мы трое. Правда, в Москве мое руководство тоже в этом направлений работает, но… сами понимаете, они далеко, а остановить киллера должны именно мы. А обязанности давайте распределим, направления, по которым начнем работать завтра с утра. Майор Сорокин еще раз через свои источники прочешет преступные группировки на предмет связей с террористическими организациями, местные экстремистски настроенные объединения, особенно молодежные… Ну и возьмет на себя проверку так полюбившейся ему версии о душевнобольном с манией убийства бывшего президента. Вполне вероятно, местные психиатры встречались с подобными пациентами… Договорились?

Сорокин обречено кивнул.

– Ты, Иван, – обратился полковник к Гаврилову, – через разрешительную систему раздобудь список лиц, а также организаций, особенно частных охранных структур, имеющих нарезное огнестрельное оружие…

– Знаешь, сколько таких наберется? – встрепенулся милиционер.

– Подключи участковых. Обратите внимание на то, как хранится оружие. Охотников, у кого есть карабины с оптическим прицелом, в городе наверняка немного, возьми на карандаш наиболее подозрительных. Например, тех же дедков упертых, о которых нам Сорокин рассказывал. Или пацанов, имеющих доступ к оружию отцов-охотников… В общем, не мне тебя учить. Если уж вы грабежи раскрываете, – усмехнулся полковник, – то наш случай можно квалифицировать как разбойное нападение с применением огнестрельного оружия. Так что действуй по привычной схеме. Ну а я с райвоенкоматом свяжусь…

– А там что за дела? – поинтересовался Гаврилов.

– Поговорю насчет ребят, которые в Чечне воевали… в других горячих точках. Особенно снайперами.

Коновалов помолчал, потом решительно разлил по рюмкам оставшуюся в бутылке водку.

– Давайте еще по одной, и спать. Ты, майор, где остановился?

– В гостинице место забронировал.

– В элитной?

– Да нет, в «Доме колхозника». Поближе, так сказать, к народу.

– Ну и добро. Завтра занимаемся по своим направлениям. Встретимся в двеннадцать-ноль-ноль. Здесь, на даче. Обсудим, что у кого прорисовывается.

– А как же президента? Покажешь? – напомнил Гаврилов.

– Спит он уже… – и, заметив, как вздохнул разочарованно милиционер, утешил. – Да увидишь еще. Случай представится.

– Хотелось бы вблизи… Так он завтра с Душновой встречается? Слыхал, на дому ее посетит.

– Возможно, – неопределенно пожал плечами полковник.

– Вот ведь сука! – ругнулся в сердцах Гаврилов. – Умеет же, сука, даже таких людей облапошить!

И Сорокин поддакнул скорбно.

– Поощряем незаконное врачевание, чертовщину всякую на самом высоком, государственном, можно сказать, уровне!

– Ладно, ладно, – примирительно пожал им на прощание руки половник. – Для правителя вера в сверхъестественное – еще не самый большой грех.

– А какой самый большой? – с хмельным упорством настаивал Гаврилов.

– Будто сам не знаешь, – буркнул Коновалов и добавил вполголоса, закрывая за гостями калитку. – Оглянитесь вокруг, олухи, в какой стране вы теперь живете, – и неожиданно для себя подытожил. – Факт!

XII