День курсанта

И друзья прозвали нас: «Зоркий сокол» — это я, потому что ни хрена не видел. Ну, Дзюба — «Быстрый олень». Ходить сам толком не мог.

Вот так оно было.

Все это в голове пронеслось мгновенно. И заодно те, симптомы, которые я отрабатывал на друге, пригодились мне. Как отец мне говорил неоднократно, что лишних знаний не бывает!

Разделся, лег на стол. Взвод ошалел.

— Замок умом тронулся.

— Ты чего, Славка! Не переживай, все будет хорошо!

Боль усиливалась.

Позвал Мазура, вкратце объяснил, что надо делать.

— Больно? — Серега с участием смотрел на меня.

— Ух! Не так сильно, а то рожу слоника. Вон, и хоботок показался, — смахивая пот, шутил — А вот теперь резко убери руки с живота.

Мазур убрал.

— Ой! Бля! — боль скрутила — Ну, все, парни. Кажется, пиздец. Помогите мне добраться до санчасти. Кажется, аппендицит. Не все симптомы, конечно, совпадают, как говорит Тропин «на сто пять процентов», но очень похоже. Чересчур похоже!

Взвод, благо, что конец сампо, сопроводил меня к эскулапам училищным.

Дежурный фельдшер из солдат — студент мединститута, призванный в армию, пощупал, согласился с моими выводами, вызвал скорую.

И по заснеженному городу с белыми стеклами на машине меня доставили в областную больницу.

Посадили в приемном покое. Сижу, жду, периодически выхожу покурить. Живот, вроде, отпустило. Потом боль была такая, что складывало пополам.

Вышел хирург.

— Ну, что сержант?

— Да, вот, живот…

Он положил меня, помял, пощупал. Ушел, привел еще хирурга. Они уже вдвоем меня крутили. Я уже не стесняясь в выражениях, матом объяснил, что думаю про их маму.

Они озадаченно посмотрели на меня.

— Слушай, он трезвый, не под наркозом, а вот так хирурга еще никто не посылал.

— Меня тоже. Давай его бросим. Пусть умирает.

— Мужики! — взмолился я. — Хреново мне.

— Понимаешь, сержант, у тебя не совсем аппендицит.

— А, что, твою душу, в кружку компота, в Христа, что у меня! У меня сейчас глаза из орбит вылезут! Сдохну.

— Может, у тебя несварение желудка?

— Какое, в пизду, несварение?! Я с обеда не жрал ничего!

— Так, может, у тебя это с голодухи? Давай его покормим?

— Не-а! Не надо его кормить. Если оперировать, копайся потом в его компоте! Да, и это же курсант! Чем потом больницу утром будем кормить? Он всю столовую слопает! Знаю я их! У меня брат младший, когда учился, прибежит домой, сожрет все, что не прибито. Мог весь недельный запас продуктов схавать! Нет. Этого кормить не надо!

— Пошли подумаем!

— Эй! Вы куда? — с меня пот ручьями лился от боли.

— Ты полежи. Мы попозже придем.

И они пришли через три часа. Я уже задремал. Боль немного ушла. Или я к ней привык. Не знаю.

Они привели женщину — врача.

— Ну, вот. Смотри. Странный аппендицит. Как-то больше на печень похоже. Может, не к нам, а к терапевтам? Пусть те поглядят?

Женщина помяла меня. Боль снова усилилась. Я уже был готов просто удрать в казарму от этих садистов. Военврачи, по сравнению с этими садистами в белых халатах — ангелы во плоти! Может, действительно не аппендицит, а в санчасти дадут пару пилюль, и отойдет боль.

Они что-то обсуждали, вспоминая симптомы, случаи из своей жизни, пару раз оглядывались на меня, жив, курилка?

— Ну, что делать-то будем с сержантом?

— Думаю, надо вскрыть и посмотреть, — женщина, видимо, была старшая.

— Эй-эй! — промычал я с кушетки — Что, значит, вскрыть и посмотреть? Ну, вас на фиг, товарищи врачи! Я не музей, чтобы в него ходить и смотреть!

— Ну, уйдешь ты, дурашка, а через пару часов скорая снова тебя привезет. Но тогда у нас будут другие больные, и будешь ждать своей очереди.

— А сейчас у нас есть время в тебе поковыряться. Пока спокойно, тихо. Вот мы, и не спеша, в тебе руки-то и погреем. Не бойся. Время есть, поэтому и зашивать будем аккуратно, ничего не оставим. Например, некоторым не везет, то тампоны оставим, то часы — будильник.

Я понял, что они шутят. Пусть по-своему, по-зверски, но шутка. Я посмеялся.

— Ну, что, кто будет оперировать военного?

Мужики-хирурги тут же прикинулись шлангами. Мол, мы уже прооперировали полбольницы сегодня. Устали очень. А тут случай архисложный и непонятный. Поэтому мы доверяем это дело наиболее опытному товарищу, то есть тебе, товарищ женщина!

И стрельнув у меня по сигарете, гордо удалились восвояси. Женщина отдала меня в руки санитарок. Те оттащили в какую-то ванную комнату, вручили мне станок с лезвием «Нева», которое, как известно, говно в горячем состоянии не разрежет, и напутствовали:

— Брей!

В недоумении покрутил станок.

— Я утром брился. И электрической бритвой пользуюсь.

Они переглянулись и прыснули от смеха.

— Курсант, ты от груди до колен брей!

— Как?

У меня был шок!

— И там? — я глазами показал на пах.

— А там — в первую очередь! — женщины заржали. — Хочешь, помогу?

— Спасибо. Я — сам!

Твою душу мать! — мысленно матерился я, пытаясь из куска хозяйственного мыла изобразить пену для бритья, нанося на тело!

Потом еще брился этим лезвием! Наплевав на запреты, курил прямо в ванне, выбривая, вернее, выдирая волосы с живота, ног и паха.

Через полчаса постучались.

— Все?

— Готов.

— На каталку голым!

— Как?

— Голым! Прикройся простыней, чтобы не замерзнуть!