День летнего солнцестояния

Кодовый сигнал "Дортмунд" поступил в войска из Ставки Верховного Главнокомандования уже более шести часов назад. Генералы начали отдавать своим штабам первые распоряжения, ещё раз уточняя диспозиции войск. Командиры частей повсеместно начали выводить своих солдат на исходные позиции для перехода германо-советской границы. Многомиллионный Вермахт, докуривая последние мирные сигареты, ждал начала восточной компании. Через мгновение утренняя тишина от Чёрного моря до Ледовитого океана была нарушена работой десятков тысяч моторов танков и техники, скрытно сосредоточенных в приграничных районах. Затем, как по мановению волшебной палочки, на тихое предрассветное небо обрушился мощнейший гром от выстрелов орудий и миномётов, которые по команде в точно назначенное время изрыгнули из себя и отправили смертоносные цилиндры снарядов и мин к давно разведанным целям. Одновременно тысячи самолётов с крестами на крыльях и фюзеляжах перелетели воздушную границу и начали бомбить, стирая с лица земли русские города и деревни. Вышколенный и отлично отмобилизованный Вермахт начал расправлять затёкшие от продолжительного сидения и лежания плечи, приведя в движение все свои силы, ощетинившись оружием, готовый сокрушить и уничтожить на своём пути всех и всё. Первые разрывы снарядов и мин взметнули в воздух тонны земли, а бомбы, сброшенные пилотами Люфтваффе, мощью своей тротиловой начинки, начали разрушать наши дома и убивать мирных людей.

А в Берлине этим утром ещё никто ни о чём не догадывался, повсюду царили полная тишина и покой.

Чрезвычайный и полномочный представитель СССР в Берлине, а с недавнего времени посол СССР Владимир Деканозов, в ночь с субботы на воскресение не спал, а находился в посольском особняке и неотлучно, что называется, "сидел" у телефонного аппарата ВЧ-связи. Он ждал звонка из Москвы. Первый помошник посла СССР Валентин Бережков с самого раннего утра пытался связаться с Германским рейхминистром иностранных дел Иоахимом фон Риббентропом, но пока безуспешно.

Ещё днём 20 июня, разговаривая по спецсвязи с Народным Комиссаром Иностранных Дел Вячеславом Молотовым, дипломат получил задание, суть которого состояла в том, чтобы как можно быстрее связаться с высшим руководством Германского МИДа и договориться о незамедлительной встрече. От него требовали в кратчайшие сроки получить ответы на ряд вопросов о дальнейшем советско-германском сотрудничестве. Ещё одним поводом для встречи дипломатов было вручение главе Германского МИДа вербальной ноты протеста Правительства СССР с требованием, чтобы немецкая сторона объяснила, зачем Гитлеру потребовалось сосредоточить в приграничных районах сильную концентрацию своих войск, а так же дать объяснение, чем вызваны частые нарушения в апреле-июне воздушной границы СССР самолётами Люфтваффе.

Казалось, что удача уже улыбнулась советским дипломатам после того как в субботу, после полудня, дежурный секретарь, дозваниваясь, случайно "нарвался" на заместителя статс-секретаря фон Вайцзеккера, руководителя политического отдела Германского МИДа Эрнста Вёрманна, к которому немедленно пригласили Бережкова, но нет, не получилось. Ведя по телефону разговор с помошником посла, пожилой германский дипломат ещё раз высказал своё сожаление, что господина Рейхсминистра им ещё найти не удалось, и он уже было собирался закончить свой разговор с этими назойливыми русскими и положить телефонную трубку на клавиши разъединения разговора, как вдруг неожиданно вспоминает:

Мне стало известно, что утром был разговор, за точность которого не могу ручаться, но я запомнил, что господин рейхсминистр сейчас должен быть на каком-то очень важном совещании в Ставке самого Фюрера. Повторяю, что это не точная информация. В Ставку никто из наших дежурных секретарей и чиновников звонить не будет, а тем более искать там господина фон Риббентропа вообще не рискнёт. Передайте мне суть вашего дела, а я передам весь наш разговор господину Рейхсминистру, когда он сам свяжется с нашим Министерством.

Это совершенно не возможно! Как Чрезвычайный и Полномочный посол СССР я должен сам, собственноручно передать вербальную ноту протеста Правительства Советского Союза, лично в руки господину фон Риббентропу или одному из его первых заместителей, переводит Вёрманну слова Деканозова его первый помошник.

Тогда, к сожалению, я Вам пока больше помочь ничем не смогу, заканчивая телефонный разговор, произнёс германский дипломат.

Все остальные попытки Бережкова связаться с первыми замами Рейхсминистра успеха не принесли. В телефонной трубке всегда звучал отрицательный ответ - недовольный голос на том конце провода неизменно сообщал, что сегодня суббота и время уже клонится ближе к вечеру, и ни господина Рейхсминистра, ни его заместителей нет ни на своих рабочих местах, ни у себя дома, поэтому сделать ничего не возможно. Далее, явно издеваясь, тот же голос сообщал, что у них у немцев делается всё по плану и лишних часов на рабочих местах в МИДе, кроме дежурных секретарей, никто сидеть не будет.