День луны

Его по-прежнему волновала неразрешимая дилемма с иудой. Майский явно знал, что один из четырех генералов, вышедших на летное поле, был предателем. Собственно, он для этого их и вызвал, чтобы в случае необходимости иуда мог подняться сразу в самолет. Но, видимо, этот человек обладал большей выдержкой, чем они думали. Неужели это все-таки сам Лодынин? — боялся верить собственному наблюдению Абуладзе.

Сизова держали до последнего момента для его последующей дискредитации. Но после того как все сорвалось, иуда обязан был подняться в самолет и улететь со своими сообщниками. Но генерал, один из этой четверки, не сделал такого шага. А может, ни один из них и не замешан? Может, это и есть Масликов? Нет, твердо решил для себя Абуладзе. Майский говорил ему, что приехали в аэропорт четыре генерала. И называл их фамилии. Значит, ему кто-то сообщил эти фамилии. А сообщить мог только один из приехавших — Лодынин, Зароков, Лебедев или Солнцев. Неужели действительно никому нельзя в этом мире доверять?

Он вспомнил, что в экипаже находится полковник Комаров. Абуладзе был опытным аналитиком и понимал, что Комаров включен в экипаж не просто так. Очевидно, руководство рассчитывает в крайнем случае применить и силовой вариант.

В одиннадцать часов вечера они вышли к Средиземному морю. Внизу была изумительная погода. Ярко горели огни проходящих внизу кораблей. Абуладзе вспомнил, что сегодня полнолуние. Ночь полнолуния, вспомнил он. Древние считали, что в эту ночь люди, имеющие свойства оборотней, превращаются в них и находятся в образе зверя до утра. Ночь Луны. А сегодняшний день был настоящим Днем Луны, когда милицейские оборотни и бывшие спецназовцы превращались в зверей.

И кто-то из высшего командования тоже был пособником Зверя, придумав и осуществив этот план. Оборотнем, который сбрасывал свою личину под луной. День Луны, подумал Абуладзе.

Сегодня был настоящий День Луны.

Вместо Константина в кабину экипажа пошел дежурить Бармин. А Константин сел около ящика с драгоценностями, перебирая камни и наслаждаясь их блеском.

— Как здорово! — крикнул он Майскому. — Ваш друг Мигель больше всего на свете любит такие камни.

— Да, — кивнул Аркадий Александрович, — Переда будет доволен нашим уловом.

— И все это за несколько стеклянных трубочек, — рассмеялся Константин. — Когда вы вернулись из-за границы и рассказали мне о таком, я даже не поверил.

— А сейчас веришь? — спросил Майский.

— Вот они, мои родные, — засмеялся Костя, — теперь они всегда будут со мной.

— Еще два часа, — возразил Майский, — через два часа мы с ними расстанемся. Зато станем миллионерами. И ты, Костя, и я.

Всеволд встал со своего места, сладко потянулся.

— А почему вас так мало? — спросил он. — Где все остальные?

— Там остались, — махнул рукой назад Майский.

— А их доля? — оживился Всеволд.

Все посмотрели на него. Эдик радостно захихикал.

— Ты дурака не валяй, — строго сказал Майский, — голову оторву. Получишь свой миллион и отвали. Скажи спасибо, что такие деньги зарабатываешь. За несколько телефонных звонков это не так мало.

— Ты бы слышал, как они со мной разговаривали, — оживился Всеволд, — там один такой настырный был, грузин явно. Он меня вообще вопросами допекал.

В салоне самолета раздался громкий смех.

Улыбались даже Карина и Седой. Только Абуладзе хмурился, глядя в сторону.

— Вон там сидит твой грузин, — показал в сторону полковника Майский, — мы его решили с собой взять.

— Правда? — Всеволд подошел к креслу, где сидел Абуладзе. — Так это вы были? Ну и вопросы вы мне задавали, меня прямо в дрожь от них бросало.

— Дурак ты! — громко сказал Майский. — Они играли с тобой, а ты, как карась, на удочку ихнюю попался. Они ведь твой второй телефон тоже засекли. А через него и нашу фирму. Хорошо, что друг позвонил и предупредил. А то остался бы ты в Германии или в Чехии без денег и друзей. Или еще хуже — сел бы в ихнюю тюрьму.

— Ты откуда знаешь, что они мой второй телефон вычислили? — возмутился Всеволд. — Ты же сам говорил, что если я по нему к ним звонить не буду, его найти невозможно.

— Но нашли же, — возразил Майский, — мы еле ноги унесли. Иначе прихлопнули бы нас там всех до единого.

Появился Бармин, пришедший из кабины экипажа.

— Командир спрашивает: вы не передумали? Точно в Абиджан летим?

— Пусть поменьше вопросов задает, — разозлился Майский, — куда надо, туда и летим.

Скажи, точно в Абиджан. А если понадобится курс изменить, у нас Всеволд есть. Он нам курс подскажет. Он знает, как по карте ориентироваться, и штурманом служить сможет.

Бармин повернул обратно.

— Который час? — спросил Майский. — Мне кажется, мои часы иногда отстают.

— Уже половина одиннадцатого по Москве, — ответил Костя.

— Всеволд, — решил Аркадий Александрович, — иди в кабину. Нам важно не пропустить наш аэродром. Ты не забыл, где мы должны садиться?

— Я это место даже во сне вижу, — засмеялся Всеволд, проходя по салону вперед и направляясь к кабине экипажа самолета. — Екепа. Либерия. Местное время 22 часа 00 минут.

Московское время 01 час 00 минут