День лжецаря

Издав крик, Симеркет бросился к старику. Глаза Кем-весета вылезли из орбит, по лицу его текли слезы. Симеркет быстро прощупал ему шею и убедился, что трахея не повреждена. Наконец Кем-весет задышал ровнее. Симеркет поднял голову и пристально посмотрел в лицо молодому охраннику.

То, что охранник увидел в его черных глазах, заставило его неопределенно моргнуть и проглотить слюну.

— Ты тоже, — сказал он, пытаясь говорить грубо и угрожающе, — иди в конец очереди и жди, как все.

Симеркет продолжал смотреть на него. Парень внезапно направил на него копье, ожидая, что тот отскочит в сторону. Но Симеркет быстрым движением выхватил копье из его рук и, переломив его пополам о колено, выбросил половинки в канал. Из толпы просителей раздались одобрительные выкрики. Молодой солдат, не ожидавший такого развития событий, поспешил в будку. Оба охранника с тревогой уставились на Симеркета. Вид у того был воинственный.

Однако прежде чем ему представилась возможность столкнуться с ними лицом к лицу, ворота посольства неожиданно распахнулись. Толпа ринулась вперед, и Симеркет с трудом прикрыл собой распростертого на земле Кем-весета, чтобы его не затоптали.

Из ворот появился глашатай в богатой униформе и встал на камень.

— Прием закончен, — громко объявил он, — посол больше никого сегодня не примет. Посол отбывает по вызову во дворец.

Из глоток собравшихся вырвался стон разочарования и гнева, будто пробудилось раненое животное.

При этом звуке из ворот появилась когорта стражей и начала расталкивать толпу, расчищая дорогу древками своих копий. Симеркет завертел головой, пытаясь заглянуть за их спинами во двор. Это ему удалось. У центральной двери главного здания посольства он заметил большой паланкин.

Из дверей появился толстый крепыш, лоснящийся в солнечном свете и избалованный, как храмовый кот, и ступил в паланкин. Судя по богатству его одеяния и отблеску настоящего золота в искусно заплетенном в косичку парике, человек этот мог быть только самим Менефом. Вместе с жезлом в форме сокола, который посол крепко сжимал в руках, он был высоко поднят на плечи носильщиков в ливреях.

Симеркет насмешливо покачал головой: Менефа несло не менее четырех десятков обслуги. Он едва не рассмеялся — столько не было даже у великого Рамсеса III! Тщеславие Менефа поистине невероятно! Внезапно Симеркет пожалел, что не принес свою собственную эмблему, которой наградил его фараон: такое украшение могло бы произвести на Менефа изрядное впечатление.

Носилки двинулись вперед. И в этот момент в воротах показался худой жилистый мужчина. При виде толпы его губы растянулись в широкую ухмылку, взгляд его узких глаз был жестким и злым. Тихим голосом он приказал страже разогнать толпу плетками, дабы расчистить дорогу носилкам. Стражники принялись выполнять приказание, опуская плетки из кожи гиппопотама на лица, плечи, головы собравшихся. Раздались крики, но упрямая толпа не расходилась. Симеркет почувствовал, как плетка просвистела возле самой его щеки, едва не задев; он ощутил короткое дуновение воздуха. В нем закипел гнев.

Глашатай тем временем выкрикивал приказания.

— Лицом вниз! — кричал он. — Пасть ниц перед Любимым другом фараона!

Симеркет удивленно моргнул. «Любимый друг» — титул, который обычно дают только кровным родственникам фараона!

Невзирая на этикет, толпа продолжала игнорировать глашатая, плетки не помогли. Тогда поступило приказание задействовать копья. По всей видимости, лишь это своевременное решение помешало толпе наброситься на посла.

Когда носилки с Менефом проносили мимо Симеркета, он выкрикнул:

— Где слуги Найя и Рэми?

Менеф живо обернулся в сторону Симеркета. Его маленькие глазки посмотрели вниз во внезапной тревоге. Он приказал носильщикам остановиться.

— Кто ты? Что тебе нужно? — почти взвизгнул он тонким, рассерженным голосом.

— Фараон хочет, чтобы ты отослал их обратно, Менеф! Он ожидает твоего повиновения.

— Кто ты такой? Я не слежу за слугами! Возвращайся позднее или завтра, если это так важно, и жди в очереди, как все остальные. — И Менеф, отвернувшись, надменно устремил взгляд вперед и жестом приказал продолжать путь.

Симеркет пошел бы рядом с носилками, докучая послу, если бы главный носильщик внезапно не появился перед ним, ухмыляясь своей ужасной ухмылкой. Симеркет заметил в уголке его глаза крошечную татуировку — миниатюрную змейку, похожую на мутную слезу.

Симеркет хотел было проскользнуть мимо, но Змей стоял как скала. Он грубо оттолкнул Симеркета, и тот чуть не упал в пыль. Змей все еще ухмылялся, всем своим видом вынуждая дерзкого просителя предпринять еще одну попытку приблизиться к Менефу.

Но к этому времени посла, сопровождаемого толпой отчаявшихся, уже пронесли. Змею ничего не осталось, кроме как повернуться и броситься догонять хозяина.

На опустевшей площади остались лишь Симеркет и Кем-весет. Симеркет наклонился, чтобы помочь несчастному подняться на ноги, но старик прикрылся рукой, словно ожидая, что сейчас получит затрещину.