День лжецаря

По мере того как старик пел, Симеркету становилось все более не по себе. Он не ожидал, что гостеприимство деревенских жителей будет простираться до утомительной декламации, прежде чем они перейдут к обсуждению интересующего его вопроса. Он громко прокашлялся, прерывая оратора.

— Простите, — сказал он как можно вежливее, — но у нас нет времени на развлечения, какими бы превосходными они ни были! Мы пришли для того, чтобы расспросить вас о нападении на плантацию.

Старик посмотрел на него с некоторым раздражением и облизал ярко-красные губы.

— Да, да! — сердито отрезал он. — Я знаю!

И снова запел, на сей раз еще громче:

—  Она пришла к нам той ночью! Кольца из ляпис-лазури были на ее пальцах, драгоценные бусы свешивались с ее шеи. Золотой обруч охватывал ее лоб. Она вошла в этот дом, распространяя запах смерти, неистребимый запах, который жил в реке. Она пришла к нам в ту ночь, в этот самый дом и попросила о помощи. Демоны пустыни поднялись, чтобы окружить ее, сказала она; из ночи поднялись они…

— Что все это значит? — На этот раз не выдержал Шепак. — Вы хотите сказать, что какая-то женщина выжила в этом нападении и пришла сюда?

Жители деревни возроптали. Никто не должен прерывать старейшин! Симеркет слышал, как они выражали друг другу недовольство.

— Молчи, — пробормотал он Шепаку. — Когда его перебивают, он начинает сначала!

— Но что это значит?

—  Она пришла к нам в ту ночь. — Старик выразительно взглянул на Шепака, понуждая его замолчать. Шепак повиновался.

Симеркет вдруг сообразил: эти крестьяне не только знают о набеге; они начали отмечать это событие песнопением с повторяющимися образами. Но строфы песни содержали также тревожные, бессмысленные фигуры. Симеркет наблюдал за сосредоточенными лицами жителей, когда те внимали старику; ни одно из них не выражало насмешку или скепсис, когда песня делалась еще более причудливой. Они явно верили в то, что в ту ночь их коснулось сверхъестественное существо, пришедшее к ним из реки.

—  И хотя она говорила только на языке духов, а не на языке обычных людей, — старик подошел наконец к концу песни, — мы поняли ее и дали ей приют.

Старик умолк. Жители деревни тяжело дышали от волнения, но потом закричали и зааплодировали. Симеркет подождал, пока они успокоятся, и тогда заговорил:

— То, что ты рассказал, действительно произошло в ту ночь? Так, как ты нам поведал?

В ответ раздался хор голосов: все клялись своими детьми, что история была правдивой и проверенной.

— А женщина, которая приходила к вам, — откуда вы знаете, что она была речным духом?

Сельские жители разразились громкими восклицаниями: «Ну как же — она была совершенно мокрая, как будто только что выпрыгнула из реки!», «Вся в шелках и драгоценностях!», «Кем еще она могла быть, как не речной нимфой?»

Симеркет в недоумении уставился на Шепака.

В ответ Шепак бросил на Симеркета нетерпеливый, недовольный взгляд, явно подразумевая, что они зря тратят время, опрашивая это дремучее население. Но Симеркет упрямо продолжал верить, что из стихов можно выудить важные сведения.

— Через какое время после налета она приходила к вам? Несколько человек стали громко подсчитывать время, через какое эта странная женщина появилась у них. Наконец они сошлись на том, что она появилась через шесть или семь водяных часов после того, как демоны пустыни напали на плантацию. Или сразу перед рассветом.

— Был ли с ней мальчик по имени Рэми? У него должна была быть рана на голове…

Но все решительно отрицали, что с богиней путешествовал какой-то мальчик.

Шепак, до тех пор молчавший, наклонился вперед и спросил:

— Эти демоны пустыни — вы действительно их видели? Деревенские жители покачали головами. Их предупредили — не выходить в ту ночь из дома, сказали они.

— Предупредили? — Симеркет резко поднял голову. — Кто предупредил?

Крестьяне заколебались, словно решая, сколько они должны им рассказать. Напряженное молчание нарушила жена старейшины:

— В тот вечер к нам пришла Мать Милитта. Она рассказала нам, что собирается идти на плантацию предупредить эламцев и что мы должны спрятаться…

— Она сказала, что на небе была кровь! — перебил жену старейшина. — Она сказала нам, что выходить из дома слишком опасно. Сидите дома, на небе кровь, предупредила она!

— Кто эта Мать Милитта? — спросил Симеркет, оглядывая комнату. — Еще одна речная богиня?

К его удивлению, ему ответил Шепак:

— Милитта такой же человек, как ты или я, Симеркет; это предводительница вавилонских гагу.

Глаза Симеркета расширились.

— Гагу?