День "М"

Возразят: если Сталин готовил великую освободительную войну, так почему поставил Молотова на внешнюю политику? Логично было бы поставить Молотова во главе армии или военной промышленности Возражение не принимаю. Сталин действовал правильно Война — лишь один из инструментов внешней политики Войны выигрываются прежде всего политикой. Нужно найти хороших, надежных, богатых, мощных и щедрых союзников, нужно поставить союзников в такое положение, чтобы они помогали в любой ситуации, независимо от того, подписаны с ними договора или нет. Нужно так представить себя, чтобы все верили: Советский Союз всех боится, Советский Союз — невинная жертва, Советский Союз хочет мира и только мира, если Советский Союз захватывает чужие территории, если советские чекисты стреляют людей тысячами, так это — ради прогресса. Дипломатия должна так работать, чтобы Сталин подписал договор с Гитлером, но чтобы все считали Гитлера агрессором и захватчиком, а Сталина — жертвой. Чтобы все думали, будто Сталин идет на такой шаг вынужденно, и другого выхода у него нет Если дипломаты выиграют, то генералам останется только довершить… Но если дипломаты проиграют, если мир будет видеть в вашей стране только агрессора, который стремится к покорению соседей, то вашим генералам придется туго.

Молотов оказался великим дипломатом. Поставленную задачу выполнил, на политическом фронте победил.

Без победы на политическом фронте победа в бою или невозможна, или бесполезна. Гитлер проиграл в сфере большой политики еще до того, как заговорили пушки. Надо было не скрывать концлагеря, а показать их всему миру, объявив, что они созданы ради прогресса. Надо было захватывать соседние земли, но представлять так, что это жестокая необходимость. Мы бы не хотели, но вынуждены. Надо было искать союзников за океаном, богатых, сильных и щедрых.

А еще надо было играть комедию: сам Гитлер человек хороший и добрый, и если бы все от него зависело. — Жаль, что рядом с ним такой несговорчивый злодей Риббентроп.

В сфере большой политики Гитлеру и Риббентропу следовало учиться у Сталина и Молотова.

Когда говорят о назначении Вячеслава Молотова Наркомом иностранных дел, обязательно вспоминают предшественника Максима Максимовича Литвинова.

Про Литвинова принято говорить хорошо, политику Литвинова вспоминают добрым словом: вот, мол, был хороший человек Литвинов, всей душой — к Западу, любил мир, хотел сближения, делал все возможное… а потом появился плохой Молотов и повел политику на сближение с Гитлером Вот онто, этот плохой Молотов, все испортил.

Со стороны, выглядело так. Но если разобраться, то окажется, что политики Литвинова не существовало и не могло существовать. Литвинов — один из наркомов в правительстве Молотова, и проводил Литвинов не свою политику, а политику Молотова, точнее — политику Сталина. Литвинов выступал не от своего имени, а от имени советского правительства, главой которого был Молотов.

Но на деле внешняя политика определялась не правительством, а решениями Политбюро. Ведущими членами Политбюро были Сталин и все тот же Молотов. Литвинов ни членом, ни кандидатом в члены Политбюро не был и потому к решению вопросов внешней политики допуска не имел. Роль его — исполнять приказы Сталина и Молотова.

Трудно согласиться и с тем, что Молотов вдруг внезапно появился на международной арене вместо Литвинова Нет Молотов постоянно на сцене присутствовал, только из зала его было не видно: он находился чуть выше, там, где в кукольном театре находится кукловод, который дергает за веревочки и произносит речи, которые в зале воспринимаются, как речи кукол Молотов всегда стоял над Литвиновым как могущественный член Политбюро, как глава правительства над своим министром, как первый заместитель Главного механика мясорубки Если бы Литвинов осмелился хоть на шаг отступить от инструкций Сталина — Молотова, то оказался бы там, где оказались многие из его коллег-дипломатов.

Сам Литвинов никогда не претендовал на самостоятельную политику и постоянно это подчеркивал. Одно из многих свидетельств: И.М. Майский в 1932 году отправляется с дипломатической миссией в Лондон. Максим Литвинов дает Майскому последние инструкции: «Вы понимаете, конечно, — пояснил Максим Максимович, — что это не мои личные директивы, а директивы более высоких органов». (И.М. Майский. Кто помогал Гитлеру. С. 13).

Так говорил Литвинов за несколько лет до Великой чистки. Во время чистки Литвинов и подавно своевольничать не смел. Да и вообще он сохранил голову под сталинско-молотовским топором потому, что не только был покорен и предан, но и имел достаточно хитрости, чтобы эту покорность и преданность при всяком случае демонстрировать.