'День-М - 2' или Почему Сталин поделил Корею

А теперь представим ночь на 22 июня 1941 г. в штабе одного из западных военных округов. Директива Ставки No 1 наконец-то предупредила о возможном начале войны (о котором в штабах уже давно догадывались), но дальше вместо приказа о подъеме по боевой тревоге и выдвижении на пути возможных ударов противника, в ней приводится длинный перечень разных мероприятий, наиболее странным из которых является запрет на применение ответного огня в случае, о котором директива предупреждает! (Лично я именно так понимаю ее слова: "не поддаваться на провокации" и "никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить").

Долгие годы историки любили только упоминать об этой директиве в качестве доказательства, что что-то делалось по организации обороны страны. Но отказывались от ее подробного анализа. Лишь недавно стали появляться более реальные комментарии. Например, в уже цитировавшемся сборнике "СКРЫТАЯ ПРАВДА ВОЙНЫ: 1941 ГОД", Москва, 1992, на стр. 59 говорится:

"Оперативные решения военного руководства в первый день войны по сути оказались бесплодными. Переданная с опозданием директива [Ставки] Главного Командования No 1 носила половинчатый и неопределенный характер. Введение в действие плана прикрытия государственной границы она фактически запрещала. Несостоятельными оказались и директивы Ставки No 2 и No 3. К этому времени приграничные войска были уже или скованы, или расчленены начальными ударами противника, а вторые эшелоны и резервы военных округов из-за низкой боеспособности еще не могли принять участие в сражениях. Более того, попытка выполнить требования директивы No 3 Ставки о нанесении ответного удара по противнику, что совершенно не отвечало действительной обстановке, внесла дезорганизацию в боевую деятельность штабов и войск армий прикрытия, почти полностью нарушив управление ими".

Я не случайно привел цитату с комментарием не только директивы No 1, но и двух других. Дело в том, что директива No 3 о широком наступлении еще раз доказывает, что советское верховное командование к 22 июня 1941 г. НЕ РАССМАТРИВАЛО немецкую группировку как очень опасного противника, которого на тот момент надо было сильно опасаться. Это уже потом, ради оправдания огромных потерь стали объяснять, какой сильнейшей армией был гитлеровский Вермахт, как его все боялись и любой ценой стремились оттянуть начало войны. А откуда, извините, требование Ставки вечером 22 июня войскам, например, Юго-Западного фронта "окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин" ? (книга Баграмяна, стр. 110).

Если Вермахт был такой сильный, что в Москве его так боялись, то думать в Ставке надо было не о наступлении, а об укреплении обороны. Но можно заметить, что оптимизм ситуации в Москве мог быть вызван излишне оптимистичными первыми докладами из штабов фронтов. Это правильно. Однако, Генеральный штаб ОБЯЗАН разрабатывать свои указания на основе ВСЕХ источников, в том числе обязан сам собирать данные о группировках противника, особенно на базе разведывательной информации (ГРУ для чего?). Тем более, что разведывательные сводки поступали регулярно и заблаговременно. Но как уже показано выше, в Генштабе и Наркомате обороны их не принимали во внимание, подробной картины о готовящихся немецких войсках не составили, направления их главных ударов не определили, указаний войскам мест занятия обороны не выдали, складов с боеприпасами и имуществом из угрожаемых районов не эвакуировали, предполье не подготовили и т.д. Но при этом проводились какие-то другие мероприятия. Войска размещались, но без учета главных ударов противника, склады создавались, но почему-то в угрожаемых районах, директивы отдавались, но какие-то путанные и не связанные с конкретной задачей обороны. Как это понимать?

Понять это можно только в одном случае - если с советской стороны тоже реализовывался какой-то свой военный план. И все действия и директивы советского главного командования вплоть до 22 июня надо рассматривать только с этой точки зрения. Тогда многое становится ясным и логичным, в том числе директива No 1 в ночь на 22 июня. Настоящая последовательность действий получается следующей: