День Медведя

– А клятва должна быть короткой и емкой, как удар кулаком, – наставительно гундел из зарослей своей бороды барон Карбуран. – И чем короче – тем лучше. Клянусь, мол – и всё. Нечего тут антимонии разводить.

Из-за ажурного чайного столика, оккупированного единолично глыбоподобным «Сугубо научным трудом», из-за сплетенных перед лицом пальцев, с непроницаемым выражением наблюдала за ними Серафима и делала выводы свои.

И самый первый и главный из них: зря они всё-таки ее послушались, и в список состязаний не включили турнир. Первым пунктом. Отравленным оружием.

Если бы выбирать из этих четырех кандидатов царя доверили ей, то царство Костей так и осталось бы без монарха.

– Я… то есть, мы все постараемся, чтобы на престол Станы Костей взошел самый достойный, – Иванушка смущался и розовел то ли от похвалы, то ли от чего-то незаметного и еле ощутимого, но выводящего из равновесия, как заноза в подсознании, а вельможи всё благодушно-лицемерно улыбались, кланялись и расточали наивному простаку-иностранцу замысловато-ядовитые комплименты.

Издевательски-вежливо попрощавшись с лукоморцами, настороженно раскланявшись с конкурентами и не глядя продефилировав мимо Спиридона и Кондрата – почетного караула у дверей – стадо баронов и их придворных помпезно прошествовало в коридор.

Граф Брендель, лилейно улыбнувшись Ивану и его супруге, тоже собирался последовать за земляками, как вдруг взгляд его остановился на картине, повешенной Находкой у входа.

– Ах, какая прелесть!.. – восхищенно всплеснул он мягкими наманикюренными ручками. – «Девочка со свеклой»!.. Маркиза Волчина Дормидон!.. Мальчиком я был знаком с ее внучкой… Вся была в бабулю.

– Такая же красивая? – галантно уточнил Иван.

– Нет, так же любила свеклу, – хихикнул граф. – Древний род, но прервавшийся, к сожалению. Ну-ка, а там у нас что? О-о!.. Не может быть!..

Словно лесной пожар от дерева к дереву, перебегал граф от полотна к полотну, без труда читая замысловато переплетенные буквы на ленточках и экзальтированно восторгаясь каждой новой картиной.

– Сражение армии под командованием Нафтанаила Второго с ордой кочевников!.. О-о, как они в том бою были разбиты, как разбиты!.. Я наших, конечно, имею в виду. С тех самых пор на протяжении нескольких сотен лет имя «Нафтанаил» считалось приносящим несчастья царям нашей страны, и не без основания! Именно после захвата царства караканскими номадами произошло разделение нашего народа на северных костеев, оставшихся под оккупантами и смешавших кровь, и южных, ушедших на юг, где до этого обитали считанные сотни подданных нашей страны. До этого-то все наши предки без исключения были рыжими и веснушчатыми, как сейчас – отсталые обитатели южных лесов.

– Они там замечательно живут, – сухо заметил Иван.

– Живут? – добродушно рассмеялся граф. – Скорее, водятся. Не платят налогов, не признают верховного правителя… Дикие люди! Забудьте про них, скоро это будет…

Брендель едва не сказал «моя проблема», но предусмотрительно прикусил язык и переместился к следующему холсту.

– А что у нас здесь?.. Так-так-та…

Что у них было здесь внезапно заинтересовало и самих лукоморцев, потому что эту картину они тоже видели в первый раз.

На фоне лохматых пальм, василькового моря и лазурного неба на белом песке, поставив ногу на вымученно улыбающуюся во все три сотни зубов зеленоватую[13] акулу, позировал стройный босой смуглый юноша среднего роста. Из особых примет у него имелась короткая черная бородка, ржавая кривая сабля в руке, полосатая матросская рубаха и штаны до коленок. Над головой морячка вилась веселенькая бирюзовая ленточка с такими же веселенькими бирюзовыми буквами, складывающимися в веселенькие бирюзовые слова: «Солнечный привет со знойного побережья Синего моря! Скучаю и думаю о тебе! Любимому батюшке-царю от любящего сына».

Но не это заставило заносчивого потомка графского рода Бренделей замолкнуть на полуслове и испуганно зыркнуть в сторону усердно изображающих образцово-показательный почетный караул гвардейцев.

На переносице и над правым глазом у безымянного голубоглазого любящего отпрыска неизвестного монарха страны Костей красовались две маленькие черные, чуть продолговатые родинки.

– Надо же, а у нас похожая картина есть! – радостно удивился Иванушка неожиданному произведению курортного искусства. – Василий с матушкой лет двадцать назад тоже ездили в те края! Он рассказывал, как это рисуется: где-нибудь в тенистом саду – потому что на открытом месте простоять столько времени не сможет никто – установлен такой раскрашенный щит, в нем – прорезь для лица, к нему приходишь каждый день, часов по восемь позируешь, и через месяц картина готова. И то, что всё остальное, кроме тебя – не настоящее, почти не заметно! Вот, обратите внимание: этот царевич наверняка выше ростом, чем его изображение! Смотрите: он поглядывает куда-то вниз. Это оттого, что ему приходится наклоняться, чтобы просунуть лицо в овал! С Васей было точно так же! Он так умаялся, пока… пока… А… что случилось?