День Медведя

Мраморные, гранитные, медные и бронзовые изваяния царей, цариц, царевичей и царевен всех возрастов и калибров сидели, стояли и лежали вокруг нее со скорбно-скучающим видом и не обращали на заблудившуюся гостью с поверхности ни малейшего внимания. Но этот-то факт Сенька как раз могла вполне перенести без потерь.

Чего – или кого – ей сейчас отчаянно не хватало, так это изображаемых ими постоянных обитателей. Например, чтобы спросить дорогу назад.

Задумчиво поджав губы и сморщив лоб, она экстренно попыталась припомнить, что ей было известно о привидениях. Оказалось, не так много.

С первой попытки вспомнилось только, что призрак остается слоняться возле места упокоения своего человека в случае насильственной смерти. Второй мозговой штурм извлек из подвалов памяти еще две причины: муки совести или оставшиеся недоделанными важные для преставившейся оболочки дела.

Это означало, что умерших своей смертью Медведей, а также Медведей порядочных и Медведей, умевших рационально спланировать свой рабочий день, рассчитывать застать тут не приходилось. Но попытаться всё же стоило.

И царевна, откашлявшись и изобразив на физиономии соответствующее неофициальному деловому международному визиту выражение, собрала волю и пальцы в кулак, подошла к ближайшему памятнику – грузному бородатому гранитному монарху, наспех присевшему на краешек сиденья монументального трона – и вежливо постучала ему в сапог.

– Извините, дома есть кто-нибудь? – добрым проникновенным голосом поинтересовалась она. Молчание было ей ответом.

– Ну, ладно. Я в другой раз зайду, – вежливо пожала она плечами и в несколько шагов переместилась к соседнему мемориалу: благообразная дружелюбная бронзовая старушка на канапе в окружении десятка таких же благообразных и дружелюбных волкодавов. Никого из которых, впрочем, также не оказалось на месте.

Далее последовали лежащий худощавый мужчина в обнимку с длинным широким мечом, приподнявшаяся на цыпочки и мечтательно вглядывающаяся во мрак дебелая девица, сутулый старик на пеньке с кошкой на плече, еще одна старушка – в доспехах и с тем же мечом, что и ее прилегший отдохнуть сосед, матрона с ткацким челноком и почти готовым ковром из гранита, юноша, невесело склонившийся над расколотым щитом… Менялись сюжеты, позы и компания, варьировался материал, но неизменной оставалась реакция. А, точнее, ее полное отсутствие.

Следующим по курсу монументом был очередной отпрыск рода Медведей, сосредоточенно изучающий на садовой скамье поднесенный почти к самому носу толстый том, украшенный россыпью звезд и астрономических символов. Слева от него лежала подзорная труба и куча свитков. Справа – астролябия[35].

Вспомнив, для чего, собственно, она сюда заявилась, Сенька для очистки совести стукнула три раза коротко памятнику в коленку и задала сакраментальный вопрос:

– Дома кто есть?

Ответа – сюрприз, сюрприз – не последовало, но, бросив вскользь взгляд на табличку на постаменте, она прочитала покрытые патиной угловатые буквы: «Незнам».

– Незнам он… А кто тогда знам? – ворчливо буркнула она, облизала костяшки пальцев, сбитые в кровь от непрерывного стучания по предметам, для того не предназначенным, тяжело вздохнула и окинула грустным взором покрытое мраком уходящее в бесконечность пространство склепа. Какой по счету был этот саркофаг? Пятидесятый? Восемьдесят пятый? Сотый? Она бы не удивилась.

– Ничего, если я на твоей скамейке немножко посижу?.. – скорее себе, чем книгочею проговорила царевна, подпрыгнула и стала устало устраиваться поудобнее на раскинутой по скамье поле кафтана погруженного в самообразование памятника. – Не бойся, твоему наряду хуже не будет. Тем более что такие уже полвека, наверное, как не носят, если не больше. Впрочем, мне до твоей одежки дела нет. У меня к вам дела поважнее. Да только ходишь-ходишь тут у тебя по соседям, стучишь-стучишь, а никто не открывает. Будто это мне одной надо. А это, между прочим, в ваших же, костеев, интересах. Мне всего-то пару вопросов задать – и лежите себе дальше на здоровье. Или что ваш брат там поделывает в тихие часы досуга…

– Каких… вопросов?.. – вдруг прошелестело на грани слышимости со стороны то ли царевича, то ли его фолианта. От неожиданности Сенька закашлялась и прикусила язык. Показалось?.. Или не показалось?

– А… кхм… э-э… уважаемый?..

Ешкин трёш!.. Как там его звать-то? А то еще обидится… На табличке там что написано было?.. Там было… Царевна замерла. Ду-у-у-у-ура!!!!!.. Кафтан, вышедший из моды пятьдесят лет назад!!!

Подзорная труба, или как там они называются, если смотрят в них не на врага, а на небо!!! Книжка со звездами!!! И имя – Незнам!!!..

Это же брат Нафтанаила Злосчастного!!! Который полетел с башни Звездочетов!!!

– И-извините… – сглотнула пересохшим от волнения горлом Сенька. – Я вас долго не потревожу… Я только хотела узнать… у вас дети были?

– У меня?.. – испуганно прошептал бестелесный голос, словно оглядываясь. – Нет, не было… Да я и неженатый вовсе был…

– А… как бы это… поделикатней выразиться… помимо жены?