День мертвых

Стата не нашлась с ответом, но вдруг ее захлестнуло ощущение, что-то вроде дежавю, что все до одного мужчины, которые ей нравились, в сексуальном смысле и просто, выказывали точно такое же отношение к миру, по большей части превращенному человечеством в хаос и дерьмо. Тут она заметила рядового, стоявшего по стойке «смирно» в нескольких шагах от майора Наки и ожидавшего, когда на него обратят внимание; парень не решался приблизиться к старшему по званию, пока тот любезничал с гринго, – очевидно, в уставе мексиканской армии такие ситуации не описывались.

Она помахала ему. Солдат резво подбежал, отдал честь и доложил майору, что из бригады вызывают по рации и хотят немедленно с ним поговорить. Нака отпустил рядового, тот снова отдал честь и удалился.

– Мне надо идти, – сказал майор. – Это была приятная беседа, и я надеюсь, что не последняя, – если, конечно, вы планируете остаться в этих краях.

– Думаю, я еще пробуду тут какое-то время. Тоже на это надеюсь.

Он достал из кармана записную книжку в кожаном переплете.

– Вот моя визитка. Звоните в любое время.

Она взяла карточку, улыбнулась и получила обворожительную улыбку в ответ. Стата протянула руку, майор поцеловал ее и пошел было прочь, но внезапно обернулся, уже безо всякой улыбки.

– Должен еще кое-что вам сказать насчет «с кем поведешься…». Знаете ли вы, кто такой Сальвадор Мануэль Гарсиа?

Она не знала.

– Что ж, тогда вы наверняка знаете, кто такой Мельчор Габриэль Куэльо. Эль Кочинильо, слыхали про такого?

– Да.

На миг ее пробрала дрожь, и появилось желание рассказать майору о том, что произошло в переулке около рынка, но Стата подавила и то и другое.

– Тогда вам известно, что человек он не из приятных. Однако у него есть, так скажем, друзья, и самый близкий из них – Сальвадор Гарсиа. Весь последний месяц или около того сеньор Гарсиа пытался соблазнить Лурдес Альмонес – в чем, может, преуспел, а может, и нет. Настолько полной информацией мы не располагаем. Но он слышал, я уверен, слухи насчет Лурдес и вашего отца и не станет долго раздумывать, правда это или нет. Весь свет должен знать, что девушка принадлежит ему. При этом существует вероятность, что та, побывав в большом мире и открыв для себя такие прекрасные перспективы, не испытывает прежнего интереса к провинциальному бандиту с начальным образованием и недолгим веком. Спокойно реагировать на отказы Гарсиа никто не учил. Возможно, вам лучше быть начеку.

– Спасибо, я скажу отцу. – Ни с того ни с сего ей захотелось заплакать, но она удержалась и произнесла: – «Мексиканцы, на клич войны сталь готовьте и скакуна!»

Майор чистым баритоном пропел две следующие строчки национального гимна:

– «И пусть вздрогнут недра земли от звучного рыка пушки!»

И, напевая, ушел.

Мардера пробудил от полуденного сна звук, похожий на пальбу из автоматов. Он нашарил пистолет, поспешно надел гуарачи и уже только на лестнице понял, что слышит дробный перестук пневматических гвоздометов. Кажется, Стата просила у него разрешения купить компрессор и пневмомолотки, а он, по-видимому, согласился. Или Ампаро. Он не мог с уверенностью сказать, кто за что отвечает, и это его устраивало. Под его управлением находилась не компания как таковая, а нечто более старобытное и более мексиканское. Должно быть, latifundistas[106] в былые времена, в том числе и предки Чоле, примерно так и вели дела в своих необъятных владениях.

Спустившись в кухню, он перемолвился парой слов с Эванхелистой, и та вручила ему стакан прохладного свежевыжатого апельсинового сока. Мардер выпил его, улыбнулся и сказал, что ему нравится; кухарка так и просияла. Когда доволен patrón, довольны и все остальные. Мардер сознавал, с какой легкостью столь приятное положение вещей может превратить человека в капризное чудовище, развратив его душу, и еще раз поклялся себе, что с ним такого не случится.

Он направился в комнатку в задней части дома, которую Ампаро отвела под кабинет. Когда вошел хозяин, она разговаривала по городскому телефону, не отрываясь от ноутбука, и выглядела как заправский администратор. Но стоило ей завидеть Мардера, как она в мгновение ока стала прежней служанкой, закончила разговор на полуслове и вскочила с места, ожидая распоряжений.

Мардер вздохнул. Он никогда не умел ориентироваться в туманном мире классов и статусов. У Чоле это выходило естественно, у него – нет; в Америке такому не учили, поскольку там принято скрывать классовые различия за ширмой лицемерия: официантка, домработница, няня – они ведь все нам равны, они друзья, не так ли?

– Ампаро, вам вовсе не обязательно бросать все дела и вставать, когда я вхожу. Я не президент.