День Муравья

Сосальщики нашли решение, распределившись по телу муравья. Десяток располагается в тораксе, десяток в лапках, десяток в брюшке и один в голове.

Как только эта единственная личинка проникает в голову, поведение муравья сразу меняется… Вот так-то! Сосальщик, этот маленький примитивный червь, близкий к инфузории-туфельке и, значит, к самым примитивным одноклеточным, отныне управляет таким сложным муравьем.

Результат: по вечерам, когда все рабочие засыпают, зараженные двуустками, муравьи покидают свой Город. Словно лунатики, они бредут вперед и поднимаются на верхушки трав. И не каких-нибудь трав! А тех, которые любят овцы: люцерна и пастушья сумка.

Замерев, муравьи ожидают, когда их съедят.

Это работа двуустки, сидящей в голове, — каждый вечер заставлять своего хозяина выходить из муравейника, до тех пор, пока его не съест овца. Утром, когда становится тепло, муравей обретает контроль над своим мозгом и волей, если его до этого не съел баран. Он удивляется, что оказался тут, на верхушке травинки. Он быстро спускается, ползет к гнезду и приступает к обычным делам. До следующего вечера, когда он, как зомби, снова выйдет со всеми своими зараженными товарищами ожидать, чтоб его съели.

Жизненный цикл двуустки ставит перед биологами много вопросов. Первый: как двуустка, забравшаяся в мозг, может видеть, что происходит во внешнем мире, да еще приказывать муравью идти к той или иной травинке? Второй: двуустка, управляющая мозгом муравья, единственная, кто умрет в процессе переваривания пищи овцой. Почему же она идет на такую жертву? Все происходит так, будто двуустки сознательно идут на то, чтобы одна из них, и вдобавок лучшая, умерла, лишь бы все остальные достигли своей цели и закончили цикл созревания.

Эдмон Уэллс.

«Энциклопедия относительного

и абсолютного знания», том II

129. ГОРЯЧИЙ ПОТ

В первый день никто не пришел атаковать муляж профессора Такагуми.

Жак Мелье и Летиция Уэллс запаслись саморазогревающимися консервами и сухой едой. Они сидели как в осаде. Коротая время, играли в шахматы. Летиция оказалась более умелой, а Мелье делал грубые ошибки.

Его раздражало превосходство партнерши, но он заставил себя сосредоточиться. Он выстроил свои фигуры для защиты, линия пешек блокировала любую инициативу противника. Партия быстро превратилась в окопную битву, как при Вердене. Слоны, кони, ферзь и ладьи противников, которым не давали ринуться в молниеносную атаку, съедали друг друга.

— Вы осторожничаете даже в шахматах! — обронила Летиция.

— Я осторожничаю? — оскорбился Мелье. — Как только я оставляю свободное пространство, вы напираете на мои ряды. Как же я могу играть иначе?

Вдруг она замерла, приложив палец к губам, призывая его к молчанию. Где-то в глубине номера отеля «Прекрасный берег» ей послышался легкий шум.

Они прильнули к экранам камер наблюдения. Ничего. И все-таки Летиция Уэллс была уверена, что убийца здесь. В подтверждение ее уверенности, замигал детектор контроля движения.

— Убийца здесь, — прошептала она. Уставившись на экран, комиссар воскликнул:

— Да. Я его вижу. Это один муравей. Он поднимается по кровати!

Летиция быстро расстегнула рубашку Мелье, подняла его руки и носовым платком тщательно протерла подмышки полицейского.

— Что на вас нашло?