День на Каллисто

Я отказываюсь принимать дальнейшее участие в подобной акции. Если эксперимент не будет тотчас же приостановлен, я сам прекращу его. (Сообщения остальных членов экспедиции, подключенных к испытуемым, я научился перехватывать.)

Ответ

На основании сравнений сообщений остальных участников эксперимента можно сделать вывод, что изменения среди живых обитателей исследуемой планеты незначительны.

Если ты устал, освободись от своего испытуемого на единицу времени. Мы предоставляем тебе внеочередной отдых по состоянию здоровья.

— Что вы делаете, несчастная? — Ироудек поднес ленту к глазам Сандры, но она словно не замечала ничего вокруг себя.

Он отошел к окну, наморщил лоб, что-то пробурчал себе под нос, время от времени бросая на девушку подозрительные взгляды. Она старалась вспомнить, о чем он ее спрашивал, ведь он должен был о чем-то ее спрашивать. «Почему он так смотрит на меня? Неужели я спала?» Она будто во власти какого-то удивительного сна, красочного, необыкновенно увлекательного…

Сандра покосилась на шефа. Почему же он не разбудил ее, если она и в самом деле заснула? «Или он не понял, что я спала? Заснуть в вычислительном центре!»

— Ну так что? Для кого вы производите расчеты втайне от меня?

Она испугалась. «Я никогда не позволю подозревать меня в чем-то нечестном. Но я должна ему сказать, что мне приснился сон, обязана сказать…»

— Я видела во сне картины, — сказала она и, немного помолчав, добавила: — Может быть, мне удастся застать похитителей на месте преступления. Я рассчитала вероятность повторения краж. Они происходят регулярно. Значит, можно воспрепятствовать исчезновению картин.

«Бог мой, я все выдумываю, фантазирую!» Ей стало стыдно. Сейчас шеф поймет, что она несет околесицу, и начнет кричать. Она вся сжалась при мысли, что вот-вот раздастся разгневанный голос начальника. Но Ироудек молчал. Только внимательно, словно изучая, смотрел на нее…

— Двадцать семь, — сказал он наконец. — Ватикан: двадцать, Лувр: двадцать, Прадо: двадцать, Метрополитен-музей: шестнадцать тридцать… — Ироудек подошел к ней. — Значит, вы утверждаете, что двадцать седьмого в восемь часов вечера будут совершены кражи в Риме, Париже и Мадриде, а в половине пятого — в Нью-Йорке. — Он постучал себе по лбу.

— А может, все-таки стоит попробовать, — настаивала Сандра, сама не отдавая себе отчет, почему, собственно, она продолжает ломать комедию.

— Двадцать седьмое — это послезавтра. Мне следует поднять на ноги Интерпол? — Шеф делал вид, будто принимает ее слова всерьез.

— Хотя бы поставить музеи в известность, — умоляюще произнесла Сандра.

— Вы что, сошли с ума? Еще обвинят нас в соучастии! Хотя все это чепуха. Как вам такое могло прийти в голову? — Он махнул рукой. — Вам остается только попросить у меня разрешение на отпуск и самой отправиться туда. Вы и так две недели без еды и сна, только и знаете, что порхать по музеям. До чего себя довели! Неудивительно, что у вас мозги стали набекрень.

— А если их все же украдут, — сказала Сандра чуть не плача. — Эль Греко, его картин так мало… «Вид Толедо» в Нью-Йорке, «Распятие» в Париже, «Воскресение» в Мадриде… — Она в растерянности замолчала. — Мне кажется, что исчезнет именно Эль Греко.

— Послушайте, — настойчиво предложил Ироудек. — Ступайте-ка домой, я все здесь приберу. А утром… утром пойдите к врачу.

Сандра ушла.

Блуждая по улицам, она вдруг заметила здание почты. «Надо телеграфировать в музеи, — вертелось у нее в голове. — Ироудек ничего не сделает, я должна сама…»

Она заставила себя перейти на противоположную сторону улицы и, не оглядываясь, направилась прямо к почте. В голове настойчиво билась мысль: «А не лучше ли обратиться к врачу?»

Нельзя сказать, чтобы подобное состояние было неприятным. Скорее, немного странным. Больше всего ее удручал тот факт, что она бессильна понять, откуда в ее голове появляются такие навязчивые идеи. Но одно она знала точно: она должна сберечь картины.

Двадцать седьмого…

«Откуда мне это известно? Как я поняла, находясь во Флоренции, что мне необходимо снова взглянуть на Боттичелли прежде, чем картина исчезнет? Откуда узнала, что полотну Караваджо «Маленький больной вакх» недолго находиться в музее? Но тогда у меня не возникало желания воспрепятствовать исчезновению шедевров живописи. Почему же теперь я активно стараюсь вмешаться?»

Придя домой, Сандра приняла транквилизатор, но он не подействовал. И вторая таблетка не сняла настойчивого, поистине болезненного желания поднять телефонную трубку и сообщить пражской полиции о предстоящей краже.