День начинается утром

А человек из Житомира вдруг подскочил к Костику, затопал ногами и заорал:

— Мерзкий мальчишка! Подслушиваешь, да? Подсматриваешь, да?

И дёрнул Костика за ухо.

Мама потом смеялась и говорила:

— Ага, влетело! Не будешь приставать к незнакомым людям.

Костик рассказал про пыльный Житомир своему лучшему другу Толику Чугунову.

Оказалось, что Толик тоже не думал, что есть такие бедняги: живут без моря.

Мальчишки сидели на старом широком кнехте в самом конце пристани и долго молчали.

Смотрели вниз, на воду. Могучие железобетонные сваи обросли черными раковинами — мидиями. На мидиях торчали белые наросты. Вода была прозрачная-прозрачная. Между раковинами шмыгали мелкие крабы и разноцветные рыбёшки — морские собачки.

— А здо́рово нам повезло, Костик, — сказал Толька.

На том и порешили.

Враг Шурка

Кроме одного закадычного друга и множества просто приятелей, у Костика был враг. Враг хитрый и коварный — Шурка, сын сторожихи водолечебницы.

Он был злобный и шепелявый, как змея, с приоткрытым ртом и хроническим насморком.

Но Шурка утверждал, что у всех водолазов насморк. От сырости. А он будет водолазом.

Просто смех! Плавает — хуже не бывает, а уж ныряет — смотреть тошно. И туда же — водолазом!

Водолечебница рядом с домом Костика. Она за высоким забором из чугунных прутьев. Так что Костик и Шурка — соседи, а раз соседи, — значит, часто видятся, а уж если они увидятся, — непременно подерутся.

Начинал всегда Шурка. Чего он только не придумывал!

— Костик, — кричит, — Костик, давай мириться!

Костик удивлённо оглядывается. Шурка стоит у калитки и машет рукой.

— Иди сюда, иди! Ну фто мы всё ссоримся и ссоримся. Мне мамка велела помириться.

Костик медленно подходит и думает:

«А правда, что мы цапаемся всё время, как дураки? Ладно уж, помирюсь с ним. Не стоило бы, но помирюсь».

И он протягивает руку. В тот же миг Шурка делает быстрый шаг вперёд, молниеносно отвешивает Костику две звонкие плюхи и захлопывает калитку.

Ошеломлённый Костик видит сквозь навернувшиеся слёзы, как Шурка спокойно запирает калитку, и слышит его противный шепелявый голос:

— Фто, схлопотал по морде? Заработал? Я тебе ештё не так дам. Иф, мириться захотел!

Костик ревёт от злости, а Шурка прыгает по газону, как сумасшедшая обезьяна, и смеётся.

Но в открытую Костик всегда побеждал. Просто он был сильнее Шурки. Шурка знал это и потому придумывал всякие хитрые штучки.

Когда же бывал бит, то, размазывая кулаком слёзы и шмыгая носом, начинал ругаться.

Делал он это виртуозно. А Костику становилось жалко его.

Но если Шурка замечал это… О, тогда он от ярости даже шепелявить переставал и снова лез на Костика.

— У, белобрысая воша! — кричал Шурка. — Ты лучше скажи, где твой папочка?

— А твой?

— Мой-то похороненный, а вот где твой? Скажи, скажи!

А что Костик мог сказать? Он и сам не знал.

Бомбёжка

На этот раз они не подрались. Да и не получилось бы: между ними был забор. Они даже не ссорились.

Костик стоял под алычовым деревом и смотрел на залив.

А Шурка учил его нехорошим словам. Слова были такие скверные, такие ужасные, что даже сам Шурка не решался произносить их громко.

Он говорил шёпотом и всё время оглядывался.

А Костик стоял и не знал, что делать. И страшно было, и уходить не хотелось. Он старался не глядеть на Шурку. Смотрел на залив.

Залив был полукруглый. Синий-синий. Странно, море называется Чёрное, а чёрным не бывает. Синим бывает, зелёным бывает, даже рыжим, а чёрным — никогда.

Вдоль самой воды, по высокой насыпи, проходила железная дорога. Рельсы плавным полукругом повторяли линию берега. Блестели на солнце.

Морю было жарко. Оно лениво-лениво шевелило маслеными боками.

А потом из тоннеля выбежал весёлый паровоз с зелёным хвостом вагонов.

Костику казалось, что паровоз от радости покрикивает…

Дальше всё произошло стремительно и страшно. Из-за верхушек кипарисов, так низко, что из рогатки попасть можно, выскочили самолёты с чёрными крестами на крыльях.

Перед весёлым паровозом выросли чёрные кусты. Потом паровоз споткнулся, вагоны, как игрушечные, поползли друг на друга и покатились в море.

Только после этого Костик услышал грохот.

Он обернулся к Шурке, но того уже не было, а здание водолечебницы как-то странно изменилось.

Костик бросился домой. В доме три входа, Костику надо в средний.

В средний, в средний, в средний…

Издали Костик видел, как в дом вбегают незнакомые люди. «Что им надо? Прячутся, наверное», — успел он подумать, и сейчас же раздался такой грохот, который и сравнить ни с чем нельзя.

Много позже Костик постукал друг о друга два большущих стальных бильярдных шара — и получился звук чем-то похожий. Зародыш того звука. Если бы эти шары увеличить в тысячу раз и ударить снова, это был бы звук бомбёжки — оглушительный, звенящий, ужасный звук.

Но тогда Костик ничего этого не подумал. Он просто прижался к старому толстому кедру, оцепенел от страха и закрыл глаза.

А когда открыл их, здания Дворца культуры, белого, недавно выстроенного, не было. На его месте висел купол дыма, и оттуда летели камни.