День начинается утром

— Вот бы сюда нашего бычка или барабульку — сразу бы замёрзли. Привыкли, неженки, к тёплой водичке, к Чёрному морю, — говорил Шурка.

* * *

К дому подъехали уже в сумерки. В окне горел свет. Костик вбежал в комнату и увидел военного, сидящего к нему спиной.

«Кто это?» — подумал Костик.

Военный обернулся. Керосиновая лампа мигала и коптила.

— Мама?! — шёпотом удивился Костик.

— Сынуля! — Мама схватила Костика на руки, закружилась с ним по комнате. — Какие вы молодцы, что приехали! Какие вы умницы!

Костик глядел на неё и не узнавал. Мама коротко постриглась. В гимнастёрке с широким ремнём. На петлицах два кубика — лейтенант.

Шурка тихонько топтался в углу. На него тяжело было смотреть.

Бабушка с Мелашвили втаскивали узлы.

В комнате всё было разворочено. На полу лежали какие-то тряпки. Шкаф раскрыт, ящики выдвинуты. Постель перевёрнута. Бабушка огляделась.

— Батюшки, что это ты наделала? Ералаш-то какой!

Мама посмотрела вокруг и засмеялась.

— Я вам самого интересного не сказала: нас обокрали.

Бабушка как стояла — так и села на стул.

— И много? Много украли?

— А всё, что могли! — ответила мама. — Только какие-то воры дураки попались. Брали всякую дрянь. Платья мои, пальто, всякий хлам. Даже швейную машинку хотели утащить, да, видно, показалась тяжёлой — под окнами бросили. А самое ценное — книги — не взяли. Ведь у нас такие книжки есть! Редкостные! А эти чудаки наволочки хватали. Смех, да и только! — мама снова засмеялась.

— Тебе бы только хохотать, а как мы теперь без наволочек спать будем? — Бабушка сердито заглядывала в ящики шкафа и с грохотом захлопывала их.

— Переживём. Они не всё украли. — Мама махнула рукой.

Она подкрутила лампу, сделала свет поярче.

— Славно, что вы приехали. Я собиралась завтра к вам в гости. Из нашего госпиталя скомплектовали медсанбат. Я скоро буду генералом.

Мама засмеялась и подошла к Шурке. Лицо у неё сразу посерьёзнело.

— Ты, Шурик, не переживай. Твоей маме лучше. Завтра увидишься с ней. Теперь всё будет в порядке. Но ей придётся несколько месяцев полежать в госпитале. Поживёшь пока с нами.

Она взъерошила ему волосы и повернула за плечи.

— А теперь слушай мою команду: ать, два! Кругом! Приказываю спать. Всем. Завтра поговорим. Утро вечера мудренее.

Мелашвили — лисий сын — тоже остался ночевать.

Толька идёт по следу

Прошло пять месяцев. Медсанбат перевели ближе к фронту. Шуркину маму эвакуировали. Стали жить втроём. Без мам.

К бомбёжкам немного привыкли, научились прятаться. В порту на каждом шагу стояли зенитки, и немцы теперь не летали так нахально. А с большой высоты не очень-то попадёшь.

Костик начал было собирать осколки бомб, да бросил. Их было столько — на каждом шагу, — что пропал всякий интерес.

Жизнь стала трудная. Всё время хотелось есть. Хлеб выдавали по карточкам — кукурузный, невкусный, но и его не хватало.

В основном, ели рыбу. Костик и Шурка ловили. Но её не на чем было жарить. Ели варёную, почти без соли, потому что соли тоже не хватало.

Весна была в разгаре. Зацвели олеандры — розовые, белые.

Учились теперь в новой школе, у самой горы Чернявского. Прежнюю разбомбили. В классах было тесно. Сидели по три человека за партой. Костик, Толик и Шурка расположились на «Камчатке». Занятия в школе бывали не каждый день. За пять месяцев в классе сменилось четыре учителя. Как будто учителя играли в чехарду.

Толику не давала покоя история с ракетницей. Он завидовал Костику и Шурке тихой, безнадёжной завистью. Он просто отчаивался, когда они вспоминали крепость и всё, что там вышло. Лицо у Толика становилось обиженным и печальным. Будто кто-то виноват, что его не было тогда в горах.

Костик и Шурка совсем перестали при нём говорить о крепости. Им жалко было глядеть на Тольку, очень уж он переживал.

Но ракетница, ракетница! Её-то не спрячешь.

Толька стал мрачным и подозрительным. Ему всюду мерещились шпионы. Он был уверен, что тот тип, у которого спёрли ракетницу, — враг и лазутчик. А если Толька в чём-нибудь уверен, — тут уж его не разубедишь. Хоть кол на голове теши.

* * *

В тот день Толька запропастился куда-то с самого утра.

Костик и Шурка выплавляли свинец из пуль.

У самого их дома рос громадный кедр. Шурка сидел, прислонясь к нему спиной, на краю круглой глубокой лужи — только что прошёл мгновенный южный ливень.

Шурка смотрел, как Костик раздувает огонь под консервной банкой с пулями. Банка стояла на двух кирпичах и была полна до краёв.

Пули поблёскивали маслянистыми жёлтыми боками — пистолетные, автоматные, винтовочные, некоторые с разноцветными головками — трассирующие. Среди пуль лежало что-то не совсем понятное — то ли здоровенная пуля, то ли маленький снарядик с рыжим медным пояском внизу.

Свинец нужен был для грузил. У хорошей закидушки грузило должно быть тяжёлое, большое, иначе далеко не забросишь. Мальчишки не первый раз уже плавили пули. Свинец выливали в форму из газеты. Форму засовывали в песок, чтобы не сгорала.

Костик положил в огонь две сухих кедровых шишки и дул, наливаясь кровью от натуги. Он почти лёг на землю.

— Дай-ка я подую, — сказал Шурка.

И вдруг грохнуло.