День народного единства: биография праздника

Однако Баим Болтин не объяснил, почему «смольняне», получившие отпор от арзамасских мужиков, поехали в Нижний Новгород, а не стали искать заступничества в подмосковных полках, где был отдан приказ о раздаче дворцовых земель. Более того, часть дворян и детей боярских из смоленских уездов пришла под Арзамас «отто Брянска» и потом тоже оказалась в Нижнем. «Карамзинский хронограф» и «Повесть о победах Московского государства» определенно и согласно свидетельствуют о том, что нижегородцы сами задумались о приглашении на службу смоленских дворян и детей боярских: «И послаша к смольняном из Нижнева Нова града в Орзамас с великою честию, и начаша призывати их, дабы шли в Нижней Новград, и обеща им дати денежныя оброки, кормовыя запасы, еже есть годно им на их потребу» [45, 30]. Точная дата их прихода в Нижний Новгород не известна. По сведениям арзамасского автора «Карамзинского хронографа», «смольняне» двинулись из Арзамаса 26 октября (Дмитриев день), а значит, к началу ноября могли уже добраться до Нижнего Новгорода. Этой дате противоречит известие автора «Повести о победах Московского государства», хорошо запомнившего, что «в Нижней Нов град приидоша генваря в 6 день, на празник Богоявления Господня» [35, 44]. Между тем, не зная ни целей, ни времени прихода «смольнян» в Нижний Новгород, нельзя решить и главный вопрос – о характере знаменитого призыва Кузьмы Минина. Остается снова процитировать «Карамзинский хронограф»:

«И земской староста Кузма Минин советовав с нижегородцы со всякими людми, чтоб прося у Бога милости начать доброе дело помочи Московскому государьству, собрався с ратными со всякими служилыми людми итти под Москву, как бы Московское государьство от злодеев от поляков очистить и Москву доступить, а ратных бы людей смольнян пожаловать поднять на службу большим жалованьем. Смольняне сказали все ради идти под Москву для очищения от врагов» [47, 353].

В конце 1611 г. можно было подумать, что возвращаются времена прежней розни и снова возникнет угроза Нижнему Новгороду. Поэтому не исключено, что был предпринят найм ратных людей для обороны города, для чего были приглашены дворяне и дети боярские из Смоленска и других городов «от Литовской Украины». Мы знаем, что позже состоялся отдельный поход нижегородского ополчения для освобождения Москвы, и уверенно говорим об этом как о начальной цели действий Кузьмы Минина и жителей Нижнего Новгорода. Но прежде чем эта цель была окончательно сформулирована, тоже прошло время.

Все говорит о том, что земский центр сопротивления подмосковным казакам и самообороны создавался в Нижнем Новгороде исподволь. Объявлять сразу о самостоятельном походе на Москву в городе, где сидит воевода, направленный «боярами» Первого ополчения, было бы по меньшей мере самонадеянно и опасно, если вовсе не бессмысленно. С. Ф. Платонов в речи на торжественном заседании Нижегородской ученой архивной комиссии 25 августа 1911 г. [49, 12–13] подчеркивал, что «в Нижнем Новгороде для ополченских дел» был устроен особый приказ, во главе которого стояли: князь Д. М. Пожарский, рязанский дворянин Биркин, дьяк Юдин; у казны был Кузьма Минин. Этот приказ состоял отдельно от общей администрации Нижнего Новгорода, где в то время воеводами были князь Звенигородский и Алябьев. Таким образом, создались два автономных присутственных места. Одно ведало нижегородскими делами, другое – делами сначала нижегородского ополчения, потом ополчения всего Московского государства. Еще в 20-х числах декабря 1611 г. в отписке князя Дмитрия Пожарского из Нижнего Новгорода в Курмыш говорилось о целях сбора ратных людей: «… а из Нижнева итьти им с нами под Москву против литовских и польских людей». Тогда это означало только то, что нижегородцы собирались оказать поддержку подмосковному ополчению! Такой политический жест был жизненно необходим, пока в Нижнем Новгороде не выяснили общее земское настроение по отношению к «боярам», стоявшим с полками под Москвой.

Показательно, что в документах и летописях тоже не говорится о каком-либо противопоставлении нижегородского ополчения подмосковным «таборам» в связи с известием о начале движения. В первой окружной грамоте ополчения князя Дмитрия Пожарского и Кузьмы Минина, отправленной из Ярославля 7 апреля 1612 г., о начале движения писали следующим образом:

«Да по милости всемогущаго Бога, Его праведным неизреченным призрением, в Нижнем Новегороде гости и все земьские посадские люди, ревнуя по Бозе, по православной християнской вере, не пощадя своего именья, дворян и детей боярских смольнян и иных многих городов сподобили неоскудным денежным жалованьем, и тем Московскому государьству и всему православному християнству великую неизреченную помочь учинили» [1, 356–357].

Автор «Бельского летописца» упоминал лишь о найме на службу ратных людей в Нижнем Новгороде, относя его очень поздно – к зиме 7120 (1611/12) г.: