День пятый

Сократа обоюдоострое копьё:

мы живём умирая

или умирая живём?

***

Каждый день

я начинаю день,

который начинает меня.

***

В голодный Ленинград

не возвращались

птицы.

***

Красота –

это сознание

без одежд.

***

Платон –

это чудо

материального идеализма.

***

О Восток!

Не поймёшь: где

лодка, тростник, человек?

***

Дерево растёт –

хорошо. Хорошо

поливай дерево.

***

Не повторяй

мудрые слова,

чтобы не показаться глупым.

***

Моё место

у окна

в сумасшедшем трамвае.

Перед снегом

Кто высадил

за моим окном

платаны Платона?

Дождём висит

чей-то вопрос,

не даёт покоя.

Бесчисленные ветки,

как запутанный в себе Пиндар,

тычутся в небо.

В древних корягах

просыпаются

нос, глаза, уши.

За здоровье Кащея,

русалки, кота учёного

пьют Александр и няня.

Наконец отвалил от неба,

повис мелкий, крупный

свежий снег.

Платон:

Мудрец не замечает,

человек он или

ещё какая тварь.

***

С жалостью смотрит

слепой на мудреца.

Мудрец не видит жалкого.

***

Сонное утро.

Сойка у окна.

Музыка пилит дерево.

***

Заплатает дыру время,

залижет жизнью, сажей.

Вырастут дети, деревья.

«Так и было», – скажут

***

Спит, Ирод, Иудеи кесарь.

Спит роженица в дымящемся кесареве.

Дорогу к Спасу прочищает снеговик.

Иосиф, тот ещё, чего-то стружит, и

нынешний, но из того ж народца,

взошёл на кафедру читать Россию. – Бродский.

***

Серый декабрь пережить,

муть эту пережевать.

Жизнь из последних ватт

жить.

***

В речах революций

нет

страдательных падежей.

***

Демокрит взвалил мешок мудрости

на плечи Протагору.

И тот понёс.

***

«Не смотрите на солнце, –

говорил Заратустра. – Ослепнете.

Смотрите на вещи».

И. Христос

Истинно говорю:

вся дюжина евангелий

прелюбопытна.

***

А мы, действительно, всего только тени

одной большой и светлой идеи.

***

Человек – застывшая

в безумии своём идея,

ищущая дорогу домой.

***

В детство:

к круглому радио,

к керосиновой лампе.

Мёртвая очередь

к мёртвому телу

вождя революции.

Стансы

Бытие за окном:

красный дом, старый дом,

дым торчком в небо,

даль, за которой не был.

Дальше – гастроном,

где кульков с хлебом

ровно столько, сколько

жителей в посёлке.

И за огородами

прямо на родину

уходит железная колея.

Но это уже из области небытия.

День пошире, повыше,

даль подальше,

снег на крыше

просыпается раньше

петухов первых,

уныло пегая

повозку тащит.

В общем, зима как зима.

В нашей местности

мороза нема –

и уже не интересно

сапогами поверять грязь.

Хлюп, хрясь.