День пиротехника

Называя цифры, Лёха перехватил насмешливый взгляд Василия. Наверно, не удалось удержать деловую тональность разговора. Выходит, Инга тоже это почувствовала. На вопросы ответит, но не станет скрывать догадку: опер вытаскивает её на беседу не ради расследования, другие сотрудники фирмы рассказали бы и больше.

Утро началось радужно не только для лейтенанта, предвкушавшего приятную и полезную встречу. Милицейские начальники отметили, что из трёх предновогодних резонансных преступлений раскрыты два.

Выслушав это заявление, озвученное на совещании замом начальника РУВД по оперработе, Лёха, в отличие от коллег, приуныл. И «Приор», и парк находятся вне зоны его ответственности. «Заряна» с четырьмя убитыми и массой раненых по-прежнему висит глухарём, невзирая на бодрые обещания главнокомандующих силовых ведомств. Президент держит паузу, ограничиваясь заверениями, что расследование находится под его личным контролем, но и ему в ближайшие дни надо что-то сказать народу: или доложить о раскрытии теракта, или признать: силовики спасовали, что неминуемо ведёт к кадровым перестановкам. А коль министерские чубы затрещат, волна «благодарности» докатится и до низов.

Синхронно мыслил и Василий, поэтому незамедлительно обрадовал соседа, когда оба вернулись в кабинет.

— На раскрытие реально осталось не более двух суток. Дальше начнутся оргвыводы. Наш бессмертный подвиг за задержание Хворостовича могут и забыть.

Лёха поскрёб щетину, вглядываясь в зеркало у шкафа. Нацепив гражданку, он позволил себе лёгкую брутальность в надежде, что сойдёт за маскулинность.

— Вась, а тебя не коробят наши эсесовские методы? Типа «расстреляем».

— Гордиться особо нечем. Но ты первый руки распустил.

— Ходят же легенды о сыщиках старой закваски, что умели разбалтывать, пальцем не тронув, одним только психологическим нажимом, логикой. Ты же в курсе, первым заместителем начальника по оперработе в Первомайском был сам Чергинец, — Лёха уселся за стол и подпёр челюсть пятернёй. — Хотя в СССР не так строго было, как сейчас, в торец лупили, не стеснялись. Мы, брат, вчера рисковали. Этот правдолюбец мог сильно расшуметься. Вообще, когда раскалываем злодеев мордобоем, мы ничем не лучше Цыбина с его «преступно ненарезанным огурцом».

— Про старые времена всякое рассказывали, — возразил Вася. — В Первомайском, когда он ещё на Инструментальном переулке был, в розыске стояла белая ширма. Брали подозреваемого и усаживали на стул возле этой ширмы. А из клетки — из дежурки или вытрезвителя — вытягивали алкаша и сажали рядом. Потом заходил самый здоровый опер и обещал: «Сейчас обоих расколю». Он, значит, детской считалкой, например, «эники-беники», выбирал из двоих пьяницу и уводил его за ширму. Там с дикими криками начинал вроде бы бить. Настольная лампа свет давала, на ширме силуэты прыгали — закачаешься.

— Театр теней?

— Ага. Потом, наоравшись вдоволь, опер за ноги выволакивал мужичка из-за ширмы и говорил подозреваемому: твоя очередь. А у него уже все штаны мокрые.

— И чем кончилось это… изобретение?

— Ничем, — печально сообщил Вася. — Прокуратура по жалобе накрыла и прикрыла театр. Я тебе потом ещё расскажу случаи. А пока слушай рацуху.

— Давай.

— Марина чётко сообразила: детки на районе больше нашего видят. Другая мелюзга могла что-то узреть у «Заряны».

— Не могли, — отмахнулся Лёха. — Во дворе они тусят, у магазина не особо.

— Но рядом с магазином переход через Калиновского. И по нему детки ходят в Олимпийский спорткомплекс.

— В семь вечера тридцатого?

— Совсем тупой? Что там было тридцатого, ты с Гаврилычем наблюдал. Скажи спасибо нашему счастью — сам мелкой дыркой отделался. Бомбу могли заложить и за четыре, и за пять дней до этого. Нас интересуют все дни. И всё время. Если ничего не найдём, хоть тебя прикроем — вон как работал, сколько людей опросил, бумаги исписал. Ничего проще!

⁂

Инга переступила порог кабинета около семи. Изящный носик морщился уже не от запахов, а от обстановки в целом. Милицейские заведения, даже в относительно свежих зданиях, с приличной мебелью и компьютерами, действуют не самым приятным образом на впервые попавших сюда людей. Большинство белорусов сталкивается только с двумя разновидностями милиции: паспортистами и гаишниками.

— Присаживайтесь, Инга Павловна. Шубку не хотите снять?

Василий за спиной у посетительницы одобрительно поднял вверх большой палец и смылся.

Она опустилась на стул, не снимая верхней одежды, даже перчаток. Чуть напряжённая поза с прямой спиной, сумка на коленях — всё показывало, что Инга ничуть не собирается здесь задерживаться.

— Давайте ближе к делу, лейтенант.

— Охотно! — Лёха извлёк распечатку. — Начну с разглашения служебной тайны. Расписку с вас брать не буду о сохранении тайны следствия, но вы уж не болтайте. Хорошо?

— Не приучена болтать.