День пламенеет

Острее, чем когда-либо, чувствовал Пламенный в течение этой недели в конторе, что с Диди его не связывает ни социальное, ни даже просто человеческое отношение. Положение было таково, что он не мог задать ей самый простой вопрос, — поедет она кататься в следующее воскресенье или нет. Он по-новому ощущал неудобство быть хозяином, нанимателем хорошенькой девушки. Рутинная работа в конторе шла своим чередом, а он то и дело поглядывал на Диди, и на языке у него вертелся вопрос, какой он не мог задать: «Поедет ли она верхом в следующее воскресенье?» И глядя на нее, он размышлял, сколько ей может быть лет и какие любовные истории у нее были — должны же они быть с теми повесами из университета, с которыми, по словам Моррисона, она встречалась и танцевала. В эти шесть дней, до самого воскресенья, он о ней думал и в одном убедился окончательно: она ему нужна, и нужна до такой степени, что исчез былой его страх перед завязками передника. Он, кто почти всю свою жизнь бежал от женщин, теперь так осмелел, что решил ее преследовать. Рано или поздно, но в одно из воскресений он встретит ее вне территории конторы, там, среди холмов, и если тогда они не познакомятся, то только потому, что она сама не захочет этого знакомства.

Итак, на руках у него очутилась еще одна карта, какую сдал ему безумный Бог. Он не подозревал, какое значение будет иметь эта карта, и решил только, что карта очень недурна. Потом он снова начинал сомневаться. Быть может, судьба подставляет ножку, чтобы навлечь на него невзгоды и несчастье. Предположим, Диди не захочет его; а он будет любить ее все сильнее и сильнее, все глубже и глубже… И снова ожил его былой страх перед любовью. Он вспоминал несчастные любовные дела мужчин и женщин, каких знал в прошлом. Вспоминалась Берта Дулитл, дочь старика Дулиттла, безумно влюбившаяся в Дартуорти, богатого владельца участков на Бонанзе, а Дартуорти совсем не любил Берты и безумно влюбился в жену полковника Уолтстона и бежал с ней вниз по Юкону; сам полковник Уолтстон страстно любил свою жену и пустился в погоню за беглецами. А какова была развязка? Конечно, любовь Берты закончилась трагически, но и у тех троих конец был не лучше. Ниже Чинуки полковник Уолтстон нагнал Дартуорти. Дартуорти был убит, но пуля, прострелившая полковнику легкие, так подорвала его здоровье, что на следующую весну он умер от пневмонии. А жена полковника осталась одна, и ей некого было любить.

Потом вспоминалась Фреда, пытавшаяся утопиться в реке из-за какого-то человека, который находился на другом конце света. И она ненавидела его, Пламенного, за то, что он случайно оказался поблизости и спас ей жизнь. И Мадонна… Старые воспоминания пугали его. Если любовное безумие им овладеет, а Диди от его любви откажется, ему будет очень скверно, почти так же скверно, как если бы Доусетт, Леттон и Гугенхаммер проглотили все его состояние. Будь его зарождающееся стремление к Диди менее сильным, эти страхи спугнули бы всякую мысль о ней. Но теперь он находил утешение в том, что иногда любовные дела кончаются неплохо. И, кто знает, быть может, Случай предназначит ему выиграть. Иные люди с рождения счастливы, всю жизнь живут счастливо и умирают счастливыми. Быть может, и он — любимец Случая, один из тех, кому не суждено проиграть.

Настало воскресенье, и Боб, очутившись среди холмов Пиедмонта, вел себя с ангельской кротостью. Иногда он резвился и становился на дыбы, но в общем был подлинным ягненком. Пламенный со сложенным вдвое хлыстом нетерпеливо ждал, когда же Боб начнет вертеться, но тот держался безукоризненно и отказывал ему в этом удовольствии. И Диди они не встретили. Пламенный тщетно кружил по холмистым дорогам, а после полудня перевалил через вторую гряду в долину Марага. Очутившись у подножия, он услышал стук копыт несущейся галопом лошади. Звуки шли сверху — ему навстречу. Что, если это Диди? Он повернул Боба и поехал шагом. Если это Диди, ему повезло, решил он; встреча не могла бы произойти при более благоприятных обстоятельствах. Сейчас они оба едут в одном направлении, и она нагонит его как раз там, где крутой подъем вынуждает ехать шагом. Ей ничего иного не останется, как ехать с ним до вершины гряды, а там крутой спуск принудит их продвигаться шагом.

Лошадь нагоняла его, но он смотрел прямо перед собой, пока не услышал, что галоп перешел в легкую рысь. Тогда он оглянулся через плечо. Это была Диди. Они сразу узнали друг друга, и она, конечно, удивилась. Что могло быть естественнее этой встречи? Он слегка повернул лошадь и ждал, пока она с ним не поравняется, а затем они начали подъем на гору. Он облегченно вздохнул. Дело сделано, и как просто все удалось. Они обменялись приветствиями и бок о бок продолжали путь в том же направлении, а впереди было много-много миль.

Он заметил, что глаза ее сначала остановились на его лошади и только потом скользнули по нему.