День победы

Уже передавая соседу фотографии Слюсаренко, Александр вдруг понял, что встречался с этим человеком вживую. Несколько мгновений он вспоминал, а затем словно переместился в тихий московский дворик, по которому были разбросаны тела его товарищей, угодивших под ракетный залп с американского беспилотника. И сам сержант лежал на земле, тщетно пытаясь встать, а над ним нависал сжимавший оружие человек. он мог выстрелить, добить беспомощного, оглушенного полицейского, но вместо этого просто опустил оружие и ушел, а колобов тогда так и не решился выстрелить в спину.

- А это - Громов Максим, - продолжил посвящать своих подчиненных в подробности начавшейся операции старший лейтенант, передавая вторую порцию фотографий. - Ранее работал в корпорации "Росэнергия", сперва в аналитическом отделе, затем стал заместителем Захарова по особым поручениям. Очень умен, расчетлив, отвечает у террористов за планирование и психологические операции. Срочную службу восемь лет назад проходил в морской пехоте на Тихом океане, уровень владения оружием - средний. Это один из идейных лидеров террористов здесь, в Москве. Громова по возможности нужно брать живым, вероятно, он координирует действия нескольких групп террористов Центральном регионе и обладает важной информацией.

Полицейские кивнули. Каждый в этот миг лишь мог мысленно посмеяться над наставлениями, которые, конечно, выдумал не лично их командир. Когда начнется бой, огонь будет вестись на поражение, не даром каждый боец имел вдоволь бронебойных патронов к своей штатной "Грозе", пришедшей на смену опасным для самих себя АКС-74У и маломощным пистолетам-пулеметам "Кедр" и "Клин". И тогда будет не до арестов. А в том, что стрелять придется, никто уже и не сомневался - все успели почувствовать фанатизм и ярость, с которой сражались так называемые партизаны, даже оказываясь в безвыходной ситуации.

Лишь один Колобов вспоминал, как встретился с Громовым в том же самом дворике. Тогда аналитик террористов был совсем плох, ему тоже досталось при взрыве американской ракеты, не различавшей правых и виноватых. Этот парень едва держался на ногах, а передвигаться без посторонней помощи, кажется, вовсе был не в состоянии. Что ж, значит, он все-таки выжил и сейчас уже планирует что-то еще. А это значило, что террористов нужно остановить, и сделать это придется любой ценой.

- Задача ясна, товарищи бойцы?

Лейтенант обвел пристальным взглядом своих людей, хмурых, сосредоточенных, молчаливых.

- Так точно! - грянуло в ответ нестройным хором.

- Есть вопросы?

На этот раз ответом было молчание, и командир лишь удовлетворенно кивнул. Какие могу быть вопросы, все предельно ясно и просто. Есть враг, уже запятнавший свои руки кровью невиновных, и его нужно уничтожить, а для этого у полицейских есть все, что только может быть нужно. Оставалось лишь действовать.

Бронированная "Газель" затормозила на светофоре на перекрестке Гашека и Красина, а затем, миновав Большую Садовую, выехала на Малую Бронную, где и находилось чем-то привлекшее внимание террористов кафе. Микроавтобус, лишенный спецсигналов и синих полос, двигался в общем потоке, к счастью, не слишком интенсивном здесь, но все же достаточно плотным, чтобы сидевшие в бронекапсуле полицейские начали нетерпеливо ерзать, поглядывая по сторонам. Каждому начинало казаться, что пока они медленно тащатся, протискиваясь сквозь вставшие стеной легковушки и "маршрутки", террористы обсудят все свои дела, успеют еще выпить по чашечке кофе, а потом спокойно уйдут.

- Внимание, приготовиться всем! - рыкнул старший лейтенант, передергивая затвор своего девятимиллиметрового "Грача". - Оружие к бою!

Колобов оттянул назад рукоятку заряжания, досылая в ствол "Грозы" первый патрон. Вообще оружие под тяжелые девятимиллиметровые патроны было, пожалуй, идеальным для городских боев. Прежние малокалиберные АКС-74У, не зря получившие прозвища типа "огрызка" или "окурка", были опасны не столько для противника, сколько для всех вокруг. Легкие высокоскоростные пули калибра 5,45 миллиметра, с легкостью прошивавшие даже тяжелые бронежилеты, обладали непредсказуемой траекторией и были склонны к рикошетам, а в тесноте городской застройки это чревато ранением самого себя. Кроме того, пули сохраняли убойность на расстоянии, намного превышавшем прицельную дальность стрельбы, а никому не хотелось случайно подстрелить какого-нибудь прохожего за километр от места боя.