День Победы

–Ты тоже крепкий парень. Ты же не знал, что тебе есть нельзя? Не знал. Я ещё представлю, что тебе там делали, так вот и не знаю, выдержал бы я или нет. – Но видя, что это отвлечение напомнило мне о пережитом, он продолжил свой рассказ. – Вот меня ранило в третий раз. Тогда втроем мы ползли к линии фронта, и подорвались на мине. Когда я очнулся, увидел, что мне осколком ранило ноги ниже колен. Перетянул жгутом ноги и лежал в луже. В это время появились немцы. Немцы на танке ехали, объехали даже, не стали давить, наверное, думали, что я так умру, хотели, чтобы я помучался. Но не угадали они, спасла меня наша санитарка. Она вытащила с поля боя. Забрали в госпиталь, там лежал почти до самой победы. После того, как меня выписали, я отправился домой, в свой городок. Я очень переживал, что скажет моя мама. Надеялся увидеться со своими братьями, вестей о них я никаких не знал, а письма от мамы до меня доставили уже перед выпиской, и то годовой давности. После моей выписки настало время долгого возвращения домой. Конечно мне помогали как могли. В госпитале договорились с транспортом для меня. Ехал я тремя пересадками до вокзала. Там меня посадили в поезд, помогали, как могли, но я всё равно ехал до нашего городка неделю. Наконец я добрался до нашего городка. Наш городок был как муравейник. Всё гудело и двигалось, невозможно забыть ту радость и счастье которое я тогда испытывал. Мне помогли добраться ребята до перекрёстка, возле вокзала, где стояла самая красивая, как мне показалось, регулировщица. Она стояла с флажками, манипулировала ими, сжимая древко ладонями. Регулировщица молодая, симпатичная. Она показалась мне такой светлой. Регулировщица улыбается, и от этой улыбки такое тепло было внутри. Не один только я засмотрелся тогда. По пыльной дороге ехал бортовой автомобиль. Какие-то военные сидели в кузове и смотрели на военную технику, которая стоит на краю дороги длинной очередью. Издали доносятся звуки музыки. В кабине сидели двое, оба в штатском. Девушка регулировщик разрешает автомобилю ехать. Водитель начинает движение, но сам смотрит на регулировщицу, улыбаясь ей самой широкой своей улыбкой. Девушка вдруг свистит ему, а пассажир кричит:

– Стой!

Водитель резко надавил на тормоз. В кузове все хватаются за что-нибудь, чтобы не упасть. Пассажир и водитель выскочили из машины.

– Слава Богу, не придавил. – Заговорил водитель.

– Я тебе сейчас устрою. Не придавил, только до завода дай доедем, там я тебе объясню, как на дорогу надо смотреть! – Жёстко ответил ему пассажир. – Ты как пехота? Мы едем до завода, тебя подвезти? – И не дав ответить, крикнул. – Эй, ребята, а ну-ка помогите царице полей подняться!

Водитель и пассажир поддержали меня, а из кузова несколько рук схватило меня, и легко втянули наверх. Машина начала движение.

– Эй, пехота, ты куда направлялся? – Пассажир пытался сгладить неприятное происшествие.

– На заводской переулок, там мать моя живёт.

– Едем на переулок. Надо парню помочь и побыстрее, тут тем более не далеко. – Сказал пассажир водителю.

В кузове все жали мне руки, у всех были счастливые лица.

– Все собрались, от пехоты до мореманов. – Осмотревшись, сказал я.

– Этот завод давал нам самые необходимые запчасти. Как они умудрялись это делать? Народ понимал, что возврат к прошлому устою это смерти подобно. – Ответил Мореман, подводник.

– Тут на право, и первый дом наш. – Крикнул я. – Помню этот момент, как сейчас. Водитель закрутил руля. Машина стала поворачивать, в переулок, и нам открылся вид на первый дом, вернее на забор и воронку на месте дома. Машина резко остановилась как вкопанная, но никто на это не обратил внимания. Вся весёлость слетела с лиц.

Дед тогда замолчал, и долго сидел, пыхтя и собираясь продолжить дальше. Я уже хотел его попросить продолжить, но он продолжил.

– Товарищи помогли мне спуститься с машины, потому что без ног то неудобно. Моряк и лётчик взяли меня под руки и понесли к калитке, идти, я был не в состоянии. Пассажир открыл калитку, мы прошли во двор. Внутри двора, перед развалинами дома, стоял крестик, лежали цветы, и старушка сидит на табуретке, возле креста. Старушка повернулась и вскинув руки к лицу, громко зарыдала. А мы все стояли молча и смотрели, как старушка подбежала ко мне и гладила меня, не говоря ни слова. Меня поднесли к кресту и посадили на стул. Для меня, всё происходило как в тумане, я открыл вещмешок и достал фотографию, где мы были все вместе. На фотографии была мама и все мы, нас было у неё пятеро.

Дедушка видно совсем растрогался, что даже всхлипнул.

– Здравствуй мама. – Заговорил он. – Возвратились мы не все. – Опять пауза, потом взялся за остатки ног. – Босиком бы пробежаться по траве. – Дальше как бы обращаясь к несуществующим ногам. – Пол Европы, прошагали, пол земли. Этот день мы приближали, как могли.

После этих слов дедушка замолчал и заговорил только тогда, когда я с ним заговорил.

– А что с военными было?

– А с теми, кто со мною тогда был, я ещё долго общался. В живых на данный момент, остался только я.

– Дедушка! А у тебя осталась военная форма?