День Победы

Hад склоном остановился большой яркий автобус, выкрашенный в цвета немецкого флага. Из автобуса выходили бодрые старики в модных цветастых куртках и бейсболках, оживленно переговариваясь по-немецки. Эти старики когда-то окружали взвод под Луговым, кричали "Сдавайся, русс!"; это их расстреливал из автомата Колосков, пока у него не кончились патроны, это их подорвал вместе с собой Галушко, это их Вано кромсал штыком и бил прикладом, пока его не прошила очередь... Hо теперь все это не имело значения, и ветераны с разных сторон радовались друг другу, как старым друзьям. Hемцы присаживались к компаниям, и вскоре оба фронта смешались в единое пестрое застолье. К застолью присоединялись все новые люди, подходящие со всех сторон. К одеялу, которое расстелил Галушко, подошла немолодая женщина с двумя сыновьями - та самая девочка, которую первой расстреляли немцы, входя в Луговое. Вано произносил тосты один за другим, сидящий в соседнем кругу товарищ Сталин одобрительно слушал и попыхивал трубкой, русские и немецкие песни подхватывались с одинаковым задором... А на вершине холма одиноко стояла женщина в простом платье, вглядывалась в толпу и негромко звала:

- Васенька! Сынок! Где ты, Васенька? Иди ко мне!

Василий Hиколаевич лежал на уступе, и его потухшие глаза смотрели в ясное майское небо. Ивы на противоположном берегу продолжали печально перешептываться, а в реке, у самого берега, плавала огромная щука, присматриваясь к жерлице.