День полнолуния (сборник)

– Значит, будешь рассказывать о-очень убедительно, – отрезала я. – Ни один человек в доме не должен видеть моего лица, я не открою его даже на женской половине. Твоя задача сделать так, чтобы меня оставили в покое.

Разумеется, наш с ним разговор продолжался еще долго. Мы отрабатывали все мельчайшие детали легенды. Хайдар безбожно торговался, требовал, чтобы ему за предательство семьи гарантировали не только жизнь, но и вознаграждение. Я давила и настаивала, не давая ему ни на секунду усомниться в том, что в случае неповиновения ему все равно не жить.

В конце концов все было решено, и через два дня я, отдав последние распоряжения боевой группе, закутанная по самые глаза, отправилась вместе с Хайдаром к месту, где должна была состояться свадьба его племянницы. Там я впервые и увидела Тимура.

Все шло как по маслу. Хайдар представил меня брату и его семье. Я терлась позади него, потупившись и при любом громком звуке прячась за его спину. Хайдар балагурил, рассказывал о том, как я хороша собой и какой большой выкуп он за меня дал. Говорил он весьма красноречиво, должно быть, и в самом деле очень хотел уцелеть в ходе операции.

Я большую часть времени проводила на кухне, вместе с другими женщинами, принимая участие в подготовке свадебного пира. Держалась я так тихо, что вскоре меня и в самом деле перестали замечать. Женщины общались на некой смеси фарси и русского, которую я понимала достаточно хорошо, упуская разве что тонкости. Из их разговоров я поняла, что жених уже приехал, но допускать его в дом к невесте до свадьбы, конечно, нельзя – не по обычаю. Поэтому Омар поселил его у кого-то из родни. Жених был, по словам Шарифы, уж очень хорош собой. Жаль только, что приехал один, без родни. Отец его уже умер, а мать слишком стара, ей не под силу такое долгое путешествие, она будет ждать молодых дома.

Фатима, прелестная семнадцатилетняя девушка с удивительными миндалевидными глазами, слушала все эти речи с большим интересом. До сих пор она разговаривала со своим женихом только один раз, но, кажется, была совершенно им очарована, и когда речь заходила о Тимуре, на лице ее появлялось мечтательное выражение.

Я же, глядя на этих хлопочущих женщин, все никак не могла отделаться от мысли: какая судьба ждет их в ближайшем будущем при моем непосредственном участии? Сколько из них выживет при штурме? Сколько тех, кто выживет, лишится своих мужей, сыновей, братьев? Я отлично понимала, что они не имели к темному бизнесу своих мужей никакого отношения, уж точно не вот эти умелые ловкие руки разбирали автоматы, смазывали детали маслом, паковали их и переправляли через границу. Нет, эти руки умели лишь поддерживать уют, готовить, лечить, качать детей и гладить по волосам повзрослевших сыновей.

В какой-то момент я поняла, что не должна больше думать об этом, иначе сойду с ума. На занятиях по психологии все это казалось мне как-то проще. Есть мы, есть враг, идет война – даже в мирное время. Наша задача – уничтожить врага и обеспечить спокойную жизнь соотечественникам. Что делать, если процесс уничтожения врага непосредственно затрагивал мирных граждан, было непонятно.

Чтобы не думать об этом, не терять настроя – ведь только от меня теперь зависело, будет ли успешно завершена операция, – я старалась постоянно заниматься каким-нибудь делом. Понятно, что дом я нафаршировала «жучками» в первые же часы своего пребывания здесь. Но дальше мне оставалось только наблюдать за членами группировки, запоминать особенности их поведения и прогнозировать, как они могут повести себя при штурме. Это отнимало не так много времени, а главное, не слишком отвлекало от навязчивых мыслей. И когда Шарифа позвала меня сходить вместе с ней на местный небольшой рынок, докупить к праздничному столу каких-то продуктов, я с готовностью кивнула.

Мы вышли за ворота дома, и вот тогда на улице я впервые увидела Тимура. Он стоял у ограды соседнего дома, о чем-то негромко переговаривался с Омаром, и во всей его фигуре, в манере держать себя, в осанке, повороте головы, движениях было столько природной грации и сдержанной горделивости, что у меня перехватило дыхание. Он был похож на черкеса, сошедшего со старинной литографии. Статный, поджарый, с высокими скулами, яркими глазами и редкой, лишь иногда трогавшей губы чуть надменной улыбкой. Я невольно засмотрелась на него – чуть дольше положенного местным женщинам задержала на нем взгляд. Так вот, значит, каким он был – жених красавицы Фатимы. Никак не замешанный в темных делах ее родни, но в будущем должный стать связующим звеном между ними и Северным Кавказом России, всего лишь одним из звеньев этой длинной цепочки, по которой российское оружие уходило к афганским талибам.