День полнолуния

Но как же часто бывает, что мы в своей вечной гонке, погрязшие в страхах, сомнениях, стереотипах, упускаем ее, не замечаем и спохватываемся, когда становится уже слишком поздно. И все же я твердо верю, что даже мимолетно прикоснувшийся к этому великому чувству человек никогда уже не станет прежним.

Где — то там, за горизонтом… Рассказ

Щедрое летнее солнце, играя, плескалось в темном золоте зреющей дикой пшеницы. На горизонте темнели уходящие далеко ввысь островерхие горы. Потревоженный ястреб взмыл в небо и, распластав крылья, застыл в плотном, звенящем, насыщенном светом и теплом воздухе. Далеко внизу остались пышные облака, Ася сжала коленями лоснящуюся мускулистую спину гнедой лошади и полетела вперед.

В лицо рванулся молодой ветер, разметались по плечам волосы, стало легко, радостно на душе. Грудную клетку сдавил изнутри яростный бешеный восторг. Свобода!

Прищурившись от бившего в глаза веселого солнца, она увидела впереди стройную фигуру всадника, пригляделась — узнала. Пришпорила лошадь и понеслась вперед с удвоенной силой — скорее, к нему! Он медлил, обернувшись к ней, поджидал. Ася видела, как солнечные блики дрожат на его высоких гордых скулах, как блестят нетерпением глаза, подрагивают тонко вырезанные ноздри. Он звал ее, манил крепкой смуглой рукой к себе, и она, опьяненная радостью, солнцем, светом, летела вперед, не думая ни о чем.

Она догнала его у самой кромки поля, остановила лошадь, не в силах оторвать взгляд от его бронзового, такого мужественного, такого родного лица. Он спрыгнул на землю, подошел к ней, взялся за поводья гнедой лошади и посмотрел в ее раскрасневшееся счастливое лицо снизу вверх. Склонившись к нему, она ощутила его запах — крепкого, чистого, сильного мужского тела, теплого молока и пряных горных трав. Он взял ее руки в свои и сказал:

— Слезай! Са дог ду хо, Ася. Суна мел дукха йеза хо дог… Я люблю тебя больше жизни!

Что-то надсадно заскрежетало внизу, под вагоном. Металлически вздохнули составы, поезд вздрогнул, подался вперед, замер, снова дернулся и наконец медленно пополз прочь от станции. За окном проплыло облупленное здание вокзала, заплеванный перрон, лоток с мороженым, торговки с тяжелыми корзинами и закутанными в полотенца кастрюлями вареной кукурузы. Что-то неразборчиво просипела в динамик диспетчер. Загудел паровоз. Потянулись томившиеся в ожидании на запасном пути унылые грузовые вагоны.

Ася поморгала, все еще находясь под воздействием сна, потерла ладонью лоб, бросила взгляд с верхней полки вниз. За то время, что она спала, купе, половину дороги пустовавшее, наполнилось подсевшими по пути пассажирами. Теперь внизу, за столиком, намечалось скромное дорожное застолье.