День поминовения

Она рада была бы забыть, но все окружающее, как нарочно, не давало ей этой возможности. Даже Ферхейвен перестал быть прибежищем с тех пор, как Джордж Бартон поселился в Литл-Прайерс.

Это произошло совершенно неожиданно. Джордж, правда, всегда был со странностями. Совсем не о таком соседе она мечтала. Его присутствие в Литл-Прайерс нарушило покой и очарование Ферхейвена. До этого лета она здесь всегда отдыхала душой; здесь они со Стивеном были счастливы, если они вообще когда-либо были счастливы.

Она сжала тонкие губы. Да, тысячу раз да. Они могли бы быть счастливы, если бы не Розмэри. С появлением Розмэри заколебалось то хрупкое здание взаимного доверия и нежности, которое они со Стивеном только начали было возводить.

Какой-то непонятный внутренний инстинкт заставил Сандру скрывать от Стивена свою страстную любовь. Она полюбила его с той самой минуты, когда он, подойдя к столу в тот вечер у Киддерминстеров, заговорил с нею, делая вид, что очень застенчив и не знает, кто она такая.

На самом деле он прекрасно знал. Она не могла бы сказать, когда именно она это поняла. Очевидно, через некоторое время после женитьбы, когда он разъяснял ей план какой-то политической махинации, необходимой для проведения законопроекта. В то время у нее мелькнула мысль: «Это на что-то похоже. Но на что?» Позднее она поняла, что это, по сути дела, тот же прием, которым он воспользовался много лет назад, в тот памятный вечер у Киддерминстеров.

Она восприняла свое открытие без удивления, как будто оно только подтвердило истину, давно дремавшую в глубине ее сознания.

Вскоре после свадьбы Сандра убедилась, что Стивен любит ее не так, как она его. Но она допускала, что он вообще не способен на сильное чувство. Фанатичная, отчаянная любовь была ее уделом. Она любила его со страстностью, редкой для женщины. Она была бы счастлива умереть за него; ради него она готова была пойти на любую ложь, хитрость и муку. А пока что она с достоинством и самообладанием заняла уготовленное ей место. Он нуждался в ее дружбе, сочувствии, деловой помощи. Ему требовалось не сердце ее, а ум и те блага, которые дало ей происхождение.

Она заставляла себя быть сдержанной и не выдавать всю глубину своей любви, ведь все равно он не мог ответить должным образом. Она не сомневалась, что нравится ему и что он ценит ее общество. Будущее, согретое нежностью и дружбой, должно было облегчить ее бремя.

Ей казалось, что он способен только на такую любовь.

И тут появилась Розмэри.

Часто с горькой болезненной усмешкой она думала о том, как он заблуждается, полагая, что она ничего не знает. Она знала все – с первой минуты, знала еще в Сент-Мориц, когда увидела, как он смотрит на эту женщину.

Она знала запах ее духов. Она смотрела на лицо мужа, на эту вежливую маску, видела его отсутствующий взгляд и угадывала, о чем он вспоминает, – о ней, об этой женщине, у которой он только что был.

Кто может судить о глубине страданий, через которые она прошла? Изо дня в день она терпела адские муки. Единственное, что поддерживало в ней мужество, была ее природная гордость. Она ничем не должна была показать, как ей трудно. Она похудела, побледнела, осунулась. Скулы и ключицы обозначились резче. Она с трудом заставляла себя есть, лишилась сна. Ночи напролет она лежала, всматриваясь в темноту сухими горящими глазами. Она не принимала снотворных, считая это проявлением слабости. Она все вынесет, никогда не станет молить, протестовать, говорить о том, как она оскорблена. Сама мысль об этом была ей отвратительна. У нее оставалась одна крупица утешения, жалкая крупица: Стивен явно не хотел расставаться с ней. Даже если его удерживал расчет, а не привязанность, тем не менее факт оставался фактом – уходить он не собирался.

Может быть, в один прекрасный день его увлечение кончится.

Что он нашел в этой женщине? Она была красива, привлекательна, но ведь были и другие женщины, не менее красивые и не менее привлекательные. Чем она могла его так прельстить? Она ведь глупа как пробка, и – к этому все время возвращались мысли Сандры – с ней совершенно неинтересно. Будь у нее хотя бы остроумие или кокетство, то, что всегда удерживает мужчин, но и этого-то не было. Она надеялась, что рано или поздно Стивену это надоест.

Она была убеждена, что для него главное в жизни – работа. Судьба предназначила его для больших дел, и он это знал. Он обладал ясным умом государственного деятеля. Найти применение своим способностям и было его главной жизненной задачей. Он это поймет, как только увлечение начнет проходить.

За все это время Сандре ни разу не пришла в голову мысль о разводе. Она душой и телом принадлежала Стивену; он волен был принять ее или отвергнуть. В нем сосредоточился весь смысл ее жизни. Любовь испепеляла ей душу.