День поминовения

– Вот именно, если ей хотелось обставить все это как можно драматичнее – умереть у него на глазах и так далее. Есть такие любительницы театральных эффектов. Из того, что нам удалось узнать, видно, что она не очень считалась с условностями. Это он пекся о том, чтобы все было шито-крыто.

– А его жена знала? Какие у вас сведения на этот счет?

– Насколько нам известно, она ничего не подозревала.

– Тем не менее она могла знать и молчать, Кемп. Она ведь не из тех женщин, у которых душа нараспашку.

– Совершенно верно. Обоих можно взять на заметку. Она могла убить из ревности, а он – для спасения карьеры. Развод означал для него полный крах. В наше время, конечно, развод уже не то, что прежде, отношение к нему другое, но для Фарадея это катастрофа – он сразу лишается поддержки Киддерминстеров.

– А что вы скажете о секретарше?

– Она тоже под подозрением. Могла иметь виды на Джорджа Бартона. Изо дня в день вместе в конторе – и поговаривают, что она была к нему неравнодушна. Не далее как вчера днем одна из бартоновских телефонисток изображала в лицах своим подружкам, как шеф держал Рут Лессинг за руку и объяснял, что он жить без нее не может, а в это время вошла сама мисс Лессинг и их застукала. Телефонистке она тут же дала расчет. Похоже, что ее это не на шутку задело. Еще имеется сестра, унаследовавшая кучу денег, об этом тоже нельзя забывать. На вид милая девочка, но кто знает, что у нее на душе? И наконец, имеется еще второй поклонник миссис Бартон.

– Интересно, какие у вас сведения об этом человеке.

Кемп задумался и произнес с расстановкой:

– Сведения поразительно скудные, и те, что есть, не особенно благоприятны. Паспорт у него в порядке. Он американский гражданин, но узнать о нем нам почти ничего не удалось – ни плохого, ни хорошего. В Лондоне он останавливался в «Кларидже» и каким-то образом свел знакомство с лордом Дьюсбери…

– Очередной вымогатель?

– Может быть, а может быть, и нет. Он чем-то сумел пленить Дьюсбери, так что тот даже пригласил его в свое имение погостить. Для Дьюсбери тогда было как раз напряженное время.

– Помню, – сказал Рейс. – На его оружейном заводе что-то не ладилось с испытаниями танков нового образца.

– Именно. Этот Браун изображал из себя знатока оружейного дела. Он побывал на заводе Дьюсбери, а вскоре там раскрыли саботаж, и как раз вовремя. Вообще он перезнакомился почти со всеми дружками Дьюсбери и особенно сошелся с теми, кто был связан с производством оружия. В результате ему показали много такого, чего, на мой взгляд, показывать не следовало. И на других заводах, в районе которых он появлялся, после этого пару раз случались серьезные неприятности.

– Весьма любопытная личность этот мистер Энтони Браун.

– Бесспорно. У него, по всей видимости, есть обаяние, и он вовсю им пользуется.

– А откуда идет знакомство с миссис Бартон? Ведь Джордж Бартон, насколько мне известно, не имел никакого касательства к производству оружия.

– Верно. Тем не менее они были в довольно близких отношениях. Он мог ей сболтнуть чего не следует. Вы лучше меня знаете, полковник: хорошенькая женщина способна вытянуть из мужчины какие угодно сведения.

Рейс понимающе кивнул. Слова Кемпа он воспринял в том смысле, в каком они были произнесены, – в виду имелась многолетняя практика полковника как руководителя отдела контрразведки, а отнюдь не какие-то проявления его личной неосторожности, как мог бы решить непосвященный.

Помолчав, он сказал:

– Вы нашли письма, которые получил Джордж Бартон?

– Да. Вчера вечером в его письменном столе, на Элвастон-сквер. Их нашла для меня мисс Марль.

– Знаете, Кемп, меня очень интересуют эти письма. Каково мнение экспертизы?

– Бумага дешевая, чернила обычные. Есть отпечатки пальцев Джорджа Бартона и Айрис Марль, а также многочисленные неопознанные отпечатки – почтовые служащие и так далее. Текст напечатан на машинке, по мнению экспертов – человеком достаточно образованным, находящимся в здравом уме.

– Образованным? Значит, слуги исключаются.

– По всей вероятности.

– Совсем любопытно. Это говорит о том, что подозрения возникли у кого-то еще.

– И этот кто-то тоже не обратился в полицию. Он хотел навести на подозрения и Джорджа, но не довел дело до конца. Здесь что-то не то, Кемп. Не мог же он сам написать эти письма?

– Мог. Но для чего?

– Чтобы как-то обставить задуманное им самоубийство, которое он хотел выдать за убийство.

– И отправить на виселицу Стивена Фарадея? Это мысль! Но тогда он организовал бы дело так, чтобы все указывало на Фарадея. А между тем прямых улик против него нет.

– А где был цианистый калий? Во что он был упакован?

– Под столом обнаружили белый бумажный пакетик с остатками порошка. Отпечатки пальцев отсутствуют. В детективном романе непременно изобрели бы какой-нибудь особенный пакетик. Взять бы этих писак да ткнуть носом в нашу работенку! Они бы скоренько усвоили, что следов, как правило, не остается и что вообще никто никогда ничего не замечает.

Рейс улыбнулся:

– Не делайте таких широких обобщений. Неужели вчера вечером никто ничего не заметил?