День помощи (СИ)

– Значит, не имеете? – едва слышно и слишком спокойно переспросил Николай Фалев. Министр перешел вдруг на какое-то шипение, и это было страшнее, нежели чем он стал бы кричать в голос. – А это кто тогда, генерал? – Глава МВД указал на монитор, где застыла на стоп-кадре сцена с избиением строителя человеком с капитанскими погонами: – Тимуровцы?

Начальнику московской милиции вдруг стал тесен ворот форменной рубашки, шитые золотом погоны навалились на плечи, точно став вдруг каменными, а из кабинета министра словно откачали весь кислород, так что он только открывал рот, пытаясь наполнить легкие воздухом. А министр, не вставая из-за стола, сверлили пронизывающим взглядом своего подчиненного, насупившись и тоже шумно, с присвистом дыша.

– Это провокация, товарищ министр, – заикаясь, выдавил из себя шеф столичного ГУВД. – Чудовищная провокация. Не даром и человечек с камерой поблизости оказался. Наши люди только ехали на место, когда там появился этот "ОМОН", сделав свое дело и стремительно исчезнув.

– Целый отряд мордоворотов в милицейской форме, наверняка с документами, да еще, не дай Бог, с оружием разъезжает по городу, и никто ничего не знает? – недоверчиво, с явной злостью, произнес Фалев. – Вам что, служба наскучила, товарищ генерал-лейтенант? Так я могу и на пенсию отправить, хоть сейчас. Подумайте, что было бы, окажись у этих громил что-нибудь повнушительнее обычных дубинок? Мы, что, теперь должны готовиться к уличным боям? Вы же отвечаете за порядок в городе!

– Но, Николай Сергеевич, – попытался оправдать начальник милиции Москвы. – Раньше мы с таким не сталкивались, и ни кому из моих подчиненных просто в голову не пришло начать проверять документы у своих коллег. Ладно, бывали мошенники, одиночки, пользовавшиеся формой и документами, но здесь целый отряд. Просто никто даже представить себе подобного не мог, вот и проморгали.

– Конечно, – ехидно протянул министр. – Вы проморгали, а журналисты, получается, проявили высочайшую бдительность? Черт, весь Интернет завален копиями проклятой записи, по радио только и говорят о бесчинствах московского ОМОНа, и, что самое страшное, кадры эти попали в руки иностранных корреспондентов. Кое-кто уже успел выйти даже на меня, требуя разъяснений и комментариев. Вы представляете, что случится, если все это увидят какие-нибудь немцы? Да все, кому не лень, будут вопить о правах человека, реставрации тоталитаризма, еще невесть о чем!

Николай Фалев на самом деле не сомневался, что все происходящее было направлено отнюдь не против московской милиции, не против МВД, хотя и их зацепило краем зарождавшейся бури. Поднимавшаяся сейчас, не без помощи прессы, падкой на подобные "сенсации", волна была нацелена на верховную власть, и, что самое мерзкое, вполне могла перехлестнуть через стены Кремля.

– Да, это вопрос политический, – осторожно согласился генерал-лейтенант, чувствуя, что буря утихла. – Но ведь можно пока придержать это, выиграть немного времени для расследования.

Оба, и министр, и его подчиненный, понимали, что слова об отставке, скорее всего, словами и останутся. Как бы то ни было, все, что могло случиться, случилось, и правильнее в такой ситуации искать не козла отпущения, а настоящих преступников, тех, кто исполнил этот замысел, но, главное, тех, кто спланировал и подготовил его. В конце концов, если после каждого прокола, подобного сегодняшнему, снимать с должностей высших офицеров, то так можно весь генералитет в отставку отправить. Хотя, в конечном итоге, последнее слово здесь оставалось за самим президентом.

– И что же я могу сделать? – с сарказмом поинтересовался Николай Фалев, с беспокойством думавший о предстоящей беседе со Швецовым. – Конечно, будь на дворе тридцать седьмой год, мы бы всем позатыкали глотки, неважно, своим или буржуям. Но сейчас двадцать первый век, демократия, гласность. Они будут говорить об этом, будут смаковать подробности и плевать нам в лицо, а нам останется только утираться, делая вид, что нам даже приятно.

Не слишком энергичный разнос, устроенный министром своему человеку, был лишь формальностью, не более того. Оба понимали, что единственный путь отмыться от этого позора – найти ублюдков и показать их тем же иностранным журналистам, которые сейчас готовили к выходу в эфир сенсационные репортажи и русском беспределе. Но Фалев понимал, что эта циничная акция была исполнена не для того, чтобы переловить виновных за пару дней. Напротив, кто-то действительно устроил провокацию против властей, против МВД, "Росэнергии" и самого президента. И во всем этом следовало разобраться как можно быстрее, опережая вал поднимавшейся истерии. То есть предстояло потрудиться.