День помощи

"Северодвинску", покинувшему порт лишь третьего числа, надлежало совсем недолго пробыть в море. Двое суток на переход к месту проведения учений, еще одиннадцать дней собственно маневров, когда десятки моряков и гражданских специалистов будут скрупулезно фиксировать работу всех систем, да еще два дня на то, чтобы вернуться в базу – вот и все. Ничтожно мало в сравнении с находившимися на боевом дежурстве месяцами стратегическими ракетоносцами, но невероятно долгий срок для первого в своем роде корабля. Каждый, кто оказался на борту субмарины сейчас, был готов на все, лишь бы этот поход завершился успехом, а своенравное море уже преподнесло первый сюрприз – темное безмолвие вытолкнуло из себя врага, присутствия которого здесь и сейчас, когда только исчез из виду родной берег, не ждал никто.

– Думаю, это американцы, – предположил стоящий рядом с командиром "Северодвинска" невысокий мужчина, одетый в новую, явно не ношеную морскую форму, в которой он явно чувствовал себя несколько неуютно. – Их очень интересуют характеристики этой подлодки, и они вполне могли послать в эти воды свои субмарины.

Капитан первого ранга Шаров покосился на советчика, чуть пожав плечами. Ему не нравилось присутствие на борту боевого корабля гражданских лиц, но это плавание было первым и необычным, поэтому треть команды сейчас состояла из специалистов судостроительного завода, прямо в море выполнявших некоторые работы по доводке бортовых систем. Владимир Шаров не испытывал восторг от того, что его подлодка вышла в море недостроенной, но такова была воля высшего руководства, даже не командования флота, и противиться ей кадровый морской офицер в четвертом поколении не смел.

– Отдать буксируемую антенну, – не желая, чтобы чужак, не важно, американец, или кто иной, шастал под боком незамеченным, распорядился Шаров. – Приказываю принять все меры к обнаружению подводных целей. Снизить скорость до шести узлов.

Уменьшив скорость, "Северодвинск", и без того исключительно тихий, самая малошумная субмарина российского флота, буквально исчез, растворился в океанских шумах, и акустики, которым теперь не мешали больше собственные винты подлодки, до головной боли вслушивались в голоса моря, пытаясь выделить из них чуждые, те, что могли быть сотворены только человеком.

– Слышу шум винта, – лейтенант Джефферсон уловил кавитации гребного винта русской подлодки за несколько секунд до того, как она сбавила ход. – Одновальная субмарина, тип неизвестен, – добавил лейтенант, но и так всем было ясно, что это и есть "Северодвинск".

– Дальность, пеленг? – требовательно произнес О'Мейли.

– Слева по борту десять, дальность около шестнадцати миль. Он выше нас на тридцать или сорок футов. – И в тот же миг звук исчез: – Контакт вновь потерян!

– Дьявол, они нас точно обнаружили, – выругался старший помощник. – Теперь затихнут, и будут ждать так долго, пока мы не уйдем из этого района.

– Уверен, они остерегаются не нас, а этого эсминца, – возразил капитан "Гавайев". – Наверняка это учения, и "Удалой" ведет поиск именно русской субмарины. Приказываю идти тем же курсом. Подвсплыть до отметки триста пятьдесят футов. Подкрадемся к русскому поближе, парни, и как следует припугнем его.

А на борту "Северодвинска" акустики, получавшие информацию от буксируемой антенны, гибким хвостом вытянувшейся в кильватере медленно шедшей вперед субмарины, тоже услышали преследователя.

– Слышу шум по корме, – доложил старший акустик на центральный пост. – Подводная лодка, но какая-то странная. Классифицировать цель не могу.

– Это еще что за новости, – удивился Шаров, впервые слышавший от своих акустиков такой доклад. – Может, это и не подлодка? В этих водах бывают и киты, и прочая живность.

– Товарищ капитан, шум похож на звук работающего на малых оборотах водометного движителя, – ответил акустик. – Я слышал такой однажды, когда ходил на "Пантере". Мы следили за британской субмариной "Трафальгар", оборудованной именно водометом.

– Значит, это англичане? Далеко же они забрались!

– Никак нет, характер шума иной, но это наверняка водомет, – возразил акустик.

– Владимир Павлович, – инженер судостроительного завода Хазов не привык обращаться по званию к людям в погонах, и сейчас казался чем-то чуждым для скованного дисциплиной и разделенного строгой субординацией мира подводной лодки. – Владимир Павлович, американские ударные подлодки типа "Виржиния" оборудованы водометами вместо обычных винтов. Думаю, за нами следует как раз одна из таких лодок.

– "Виржиния", – удивление капитана было велико. – Это же новейшие американские подлодки! Немалая честь, если они направили одну из них "пасти" нас. И я думаю, мы сейчас можем утереть янки нос, кое-что им устроив.

Шаров довольно улыбнулся, ведь сейчас, стоя на мостике самой совершенной, самой мощной многоцелевой атомной подлодки на всем российском флоте, а кое-кто считал, что и во всем мировом океане, он был способен на многое из того, что его менее удачливые коллеги считали фантастикой.