День позора

Страх перед "пятой колонной" и шпионские страсти охватили на острове почти всех без исключения. Но в этих страстях как-то совершенно забыли о японском генеральном консуле Кита. Вскоре после начала налета репортер газеты "Стар-Бюллетень" Лауренс Накацука отправился в консульство и попросил мистера Кита прокомментировать события. Генконсул ответил ему просто: он не верит, что на американцев кто-то напал. Накацука вернулся в редакцию, дождался выпуска экстренного номера газеты и побежал обратно в консульство, надеясь, что если экстренный выпуск не послужит консулу доказательством, то по крайней мере станет предметом для разговора.

Между тем, корреспондент агентства "Ассошиэйтед пресс" Юджин Барнс позвонил в полицию: может быть, имеет смысл обыскать консульство? Шеф местного отделения ФБР Роберт Шиверс склонялся к тому же, и где-то около 11 часов лейтенант Иошио Хосигава - офицер местной полиции японского происхождения - поехХл в консульство, взяв с собой дюжину полицейских. Когда они прибыли, Кита на заднем дворе консульства нервно отмахивался от Накацука, упорно пытавшегося взять у него интервью.

Оставив людей у входа, Хасегава с консулом вошли в помещение. Из дверей одной комнаты валил дым. Кто-то спросил: не пожар ли? "Нет, - не очень внятно сказал Кита. - Это кое-что другое".

Полицейские открыли дверь и обнаружили двух мужчин, жгущих бумаги в стоявшем на полу тазу. Полицейские затоптали огонь и захватили толстый манильский конверт, набитый документами. За другой дверью нашли еще четырех работников консульства, готовых сжечь пять холщовых мешков, заполненных бумагами. Лейтенант Хасегава установил охрану, запер всех сотрудников консульства в одной комнате и приказал подготовить захваченные документы к передаче ФБР и представителям флота. Он также задал генеральному консулу и его сотрудникам вопрос, на который безуспешно искал ответ репортер Накацука: знали ли они о нападении японской авиации? "Нет, - скорбно ответили все, - мы ничего не знали".

Наконец наступило время и для выполнения некоторых формальностей, вызванных внезапным открытием военных действий. В 11 часов 15 минут утра 72-летний губернатор островов Джозеф Пойндекстер; выступая по каналу радиостанции Кей-Джи-Ю, зачитал указ о введении на островах чрезвычайного положения. Голос старого губернатора дрожал, на что были свои веские причины. Зенитчики с кораблей в Перл-Харбтаре не очень заботились о направлении стрельбы и зенитные снаряды дождем падали на Гонолулу. Один из них разорвался на дорожке губернаторского сада, а второй влетел прямо в кабинет, уничтожив дорогую мебель. Кроме того, в момент самого выступления пришло предупреждение по армейским каналам о неизбежности еще одного налета. Помощники губернатора, едва он кончил читать указ, схватили старика под руки и потащили к автомобилю. Перепуганный губернатор решил, что сказал по радио что-то не то и за это был арестован по приказу военного командования.

В 11.42 всем радиостанциям островов военные власти приказали не выходить в эфир до особого распоряжения. Это было сделано для предотвращения использования станций самолетами противника в качестве радиомаяков - весьма правильная и своевременная мера, если вспомнить, насколько успешно использовал гавайскую станцию капитан 2-го ранга Футида. Но молчание радиостанций только способствовало распространению новых, еще более диких слухов о японцах, планирующих захватить Гавайские острова.

У японцев, проживающих на Гавайских островах, были свои, не менее зловещие прорицатели. Еще падали бомбы, когда среди них распространился слух, что американцы приняли решение вырезать их всех до единого человека. Потом слух несколько изменился: убить решено только мужчин, а женщин и детей - уморить голодом.

Некоторые признаки существования подобного решения уже имели место. Пять японских жителей острова на одной из проселочных дорог повстречали грузовик с боеприпасами, направляющийся в Перл-Харбор. В грузовике находились несколько матросов. Один из них - Джордж Кичон - попросил остановить машину и, схватив автомат, заявил, что намерен прикончить всех пятерых.

Вначале никто не возражал, но когда Кичон поднял автомат, кто-то из матросов сказал: "Что мы звери какие-нибудь? Какое отношение эти люди имеют к тому, что произошло?" Все одобрительно загудели. Кичон положил автомат и грузовик поехал дальше. Никто из японцев при этом не проронил ни слова.

В такой атмосфере юный японец Тадао Фучиками, одетый в униформу цвета хаки, подъезжал в 11.45 на мотоцикле к форту Шафтер. Фучиками работал посыльным телеграфной компании и в это утро выполнял свою обычную работу. Придя на почту в 7.30, он посмотрел на целую пачку телеграмм, подлежащих доставке, и пo их адресам составил план своего маршрута. Некоторые телеграммы находились в конвертах, одна была адресована на форт Шафтер. Фучиками решил отвезти ее в последнюю очередь. На конверте ничего не было сказано о срочности послания, а было просто написано: "Командующему округом".