День Праха

— Да какое там соседство?! Часовня стоит рядом с территорией Обители, и все, к кому мы обращались, отказывались с нами говорить или отвечали уклончиво. И в любом случае не могли подписать протокол.

— Это еще почему?

— Христос сказал в Евангелии от Матфея: «Но да будет слово ваше: „да, да“, „нет, нет“, а что сверх этого, то от лукавого»[14]. И эти слова запрещают им давать клятвы.

Одно из двух: либо Деснос и в самом деле досконально изучила эту проблему, либо она была сторонницей Посланников.

— Расскажите мне о Самуэле. Я узнал из дела, что он был епископом секты.

— Он отправлял мессы, вот и все.

— Разве он не был их гуру?

— Единственный гуру, которого знают анабаптисты, — это Христос.

Деснос и впрямь прекрасно играла роль посредницы. Тем временем за окном машины мелькали нескончаемые виноградники, по-прежнему огороженные колючей проволокой с табличками «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ».

— Как, по вашему мнению, они отнеслись к смерти Самуэля?

— Со смирением. Им несвойственно причитать и жаловаться. В настоящее время их единственная забота — вовремя закончить сбор винограда, что бы ни случилось.

Ньеман, как типичный коп, невольно ассоциировал сбор винограда с мыслью об отборном вине и прибыли — богатствах, которые Посланники должны были накопить за долгие века.

— Я полагаю, что они также выше материальных соображений?

— Да, конечно. У них никто ничем не владеет. Виноделие управляется кооперативом, доходы идут в фонд Обители.

— А как у них с сексом?

Его спутницу явно возмутил его вопрос.

— Что вы имеете в виду?

— Не притворяйтесь ребенком. В Обители никогда не возникали проблемы на этой почве? Посягательство на малолетних? Жалобы на насилие?

— Нет.

Она ответила тихо, и в ее тоне явственно звучало разочарование. Как будто ей хотелось сказать: «Неужели это и есть великий парижский сыщик?»

Ньеман замолчал. Если в Обители не наблюдалось ни превышения власти, ни финансовых злоупотреблений, значит можно было заранее отбросить и преступления против нравственности, — в общем, с мотивом убийства дело обстояло плохо.

— А зачем Самуэль пошел тем вечером в часовню?

— Он наблюдал за восстановительными работами и бывал там ежедневно.

— Кто обнаружил труп?

— Посланники, той же ночью. Когда он не явился на винный склад, они забеспокоились. Во время сбора винограда все работают круглые сутки.

— В часовне было что украсть?

— Нет.

— Часовня не находится на территории Обители и принадлежит католикам. Так почему же Посланники финансируют ее реставрацию?

— Они купили ее в начале двадцатого века. В их глазах это святое место. На протяжении нескольких столетий они часто укрывались в ней от преследований.

Ньеман решил попозже проверить это.

— Я не получил отчета о вскрытии.

— Нам его только что прислали.

С этими словами она просунула руку между сиденьями и порылась в ранце, лежавшем сзади. Ньеман еще раз углядел краешек белой чашечки бюстгальтера, белоснежного, как пеленка новорожденного.

Он тотчас погрузился в чтение отчета. Увы, новое разочарование. Никогда еще ему не попадался настолько лаконичный документ. Хотя повреждений там хватало. У Самуэля была разбита грудная клетка, распорота брюшная полость. Сломанные ребра проткнули легкие, грудина вонзилась в миокард, тонкий кишечник и ободочная кишка смешались и выпирали над миокардом, расположенные глубже печень и селезенка разорваны.

Никаких подробностей в документе не было. Ни анализа токсиколога, ни комментария по поводу ран.

— Кто писал эту бумажонку? — спросил он, подняв глаза.

— Патрик Циммерман.

— Похоже, ему не часто случается составлять такие рапорты.

— Наверняка не часто. Он педиатр. У него есть диплом судебно-медицинского эксперта, но ему никогда не приходилось делать вскрытие.

— Это что еще за бред?

— Посланники согласились на вскрытие только при условии, что тело Самуэля останется поблизости от Обители.

— Поблизости?

— Доктор Циммерман работает в диспансере Бразона. Вот там он и обследовал труп. Посланники его знают. Время от времени они вызывают его в Обитель — для осмотра их детей. Ему они доверяют.

Все это казалось Ньеману полным абсурдом, но он догадывался, что Шницлер привлек его к этому расследованию именно для того, чтобы он ускорил дело и положил конец кривотолкам.

И Ньеман решил действовать напрямую:

— Вы как будто говорили, что это секта?

— Я ждала от вас этого вопроса.

Стефани прошептала эту фразу саркастическим тоном.

— Ответьте на него.

— Нет и еще раз нет. Эта община существует более пяти веков.

— Время тут ни при чем.

— Я хочу сказать, что ее можно рассматривать просто как побочную ветвь христианства. Во всяком случае, таково мнение Miviludes, комиссии по делам религий.

Это была межминистерская организация, которая наблюдала за религиозными сектами и организациями во Франции. В ней работали специалисты, прекрасно знавшие свое дело.

— Если сравнить их жизнь с той, что характеризует обычную секту, — добавила Деснос, — то Посланники ни в чем не соответствуют этим критериям.

— Например?