День проклятья

– И еще я думаю, что это удерживает всех вместе, – добавила Флетчер. – В прошлом году были случаи, когда люди возвращались к нормальной жизни. Они были растерянны, нуждались в интенсивной терапии, но вновь обретали сознание. За этот год из стада не ушел ни один. Ни один – с тех пор как это началось.

– Расскажите о вернувшихся, – попросил я. – Как им удалось?

– Обычно уход связан с каким-нибудь потрясением. Например, один парень сломал ногу. Боль была такая сильная, что он начал кричать и неожиданно позвал доктора.

Была поставлена на карту жизнь, и ему пришлось как-то реагировать. Ни один из типов стадного поведения не подходил. Тогда он извлек кое-что из глубин своего мозга. К несчастью – для него, разумеется, – в его памяти всплыло все, связанное с травмой. Он был вынужден войти с нами в контакт, чтобы объяснить, где и как болит, так что пришлось ему снова воспользоваться самосознанием.

– Вы же можете разрушить стадо, – предложил я. – Переломайте им ноги.

Флетчер рассмеялась.

– Если бы все было так просто, Джим! Некоторым можно вернуть самосознание с помощью шока, но большинство этому не поддаются: они не желают вновь обретать свое "я".

– М-м, – только и выдавил я.

Эта мысль заслуживала всестороннего изучения. Я вертел ее так и эдак, пытаясь понять подтекст и вытрясти из него возможные следствия.

Я остановился и задумчиво посмотрел на стадо. Здесь было еше что-то, недоступное моему пониманию. Это «что-то» я не мог сформулировать, объяснить и потому злился.

Флетчер присмотрелась ко мне и осторожно спросила:

– Вы думаете об отце? По-прежнему считаете, что он жив? Что он в стаде?

Ее слова вернули меня к реальности. Какое-то время я размышлял, потом отрицательно мотнул головой:

– Нет. Я не могу представить отца потерявшим рассудок. Только не это. Лучше считать его мертвым, теперь я могу в это поверить. Спасибо.

Она погладила меня по шеке.

– Я знаю, Джим, для вас это потрясение. Но гораздо лучше, что вы…

Ее лицо окаменело – за моей спиной что-то происходило.

Обернувшись, я увидел, что к нам направляется высокий плечистый мужчина с широкой грудью, обнаженный, мускулистый, как Геракл. На загорелой коже блестели капельки пота. Настоящий жеребец. Точнее, бык. У него были светлые глаза и весьма решительное выражение лица. А еще он демонстрировал такую эрекцию, что не заметить ее было невозможно.

– Не ваш ли это пропавший ученый?.. – начал было я, но Флетчер оттолкнула меня.

Она шагнула навстречу быку, оскалилась и зарычала.

Он заколебался. Она зарычала снова. Бык начал сникать. Флетчер чередовала рычание со злым ворчанием. Бык попятился. Она ощерилась и закричала:

– На-на-на-на-на!

Бык повернулся и быстро пошел прочь.

– Очень эффективно…

Но тут я заметил, что лицо ее стало пепельным.

– Что случилось?

– Ничего.

– Чушь, – возразил я. – Вы не умеете лгать. Флетчер хотела уйти, но я схватил ее за руку.

– Вы никого не одурачите.

Она выдернула руку, повернулась ко мне спиной и закрыла лицо ладонями; плечи ее подрагивали. Нащупав платок, она вытерла глаза.

– Мы любили друг друга. Я до сих пор не могу спокойно смотреть на него.

Особенно… когда он ведет себя так. Простите.

Я не знал, что сказать, поэтому промолчал, взял Флетчер под руку и повел к джипу. Мы сели в машину, но она не заводила мотор.

– Поэтому вы интересуетесь стадом? Она кивнула.

– Я хочу знать, что с ним все в порядке. Я обязана делать это ради него.

– И еще?.. – подсказал я. Флетчер вздохнула.

– И еще я надеюсь понять стадо. И… вернуть его обратно.

Она потерла нос. Глаза ее покраснели.

– Он вам дорог? Она кивнула.

– Он был… не такой, как все. Настоящий мужчина, ласковый и безупречный, как джентльмен. – Она посмотрела на толпу – Иногда…

Фраза осталась незаконченной. Я проследил за взглядом Флетчер.

– Это ведь очень заманчиво. Они живут в своем мире. Наслаждаются и радуются. – И она добавила: – Они, наверное, единственные на планете могут себе это позволить.

– Хотел бы я знать, сколько они протянут, если о них перестанут заботиться.

Такие наслаждения – опасная роскошь. Не думаю, что мы с вами когда-нибудь позволим себе так радоваться жизни. Во всяком случае, не скоро.

Она не ответила – смотрела на стадо. Бык нашел себе партнера для дневных развлечений – подростка, не сводившего с него восторженных глаз. Но теперь бык не так возбуждался. Я искоса посмотрел на Флетчер: это была прежняя Флетчер, хладнокровная и решительная.

Джип завелся с пол-оборота, и мы покатили обратно в Окленд. Она молчала, пока мы не доехали до середины моста.

– Можете сделать мне одолжение? – попросила она.

– Конечно.

– Не говорите никому об этом.

– Я там не был.

Флетчер благодарно улыбнулась:

– Спасибо.

Теперь настала моя очередь.

– Между прочим, я бы не хотел, чтобы Дьюк знал о моей… реакции.

Она включила автопилот и оттолкнула от себя руль.

– Об этом он никогда не услышит.

– Спасибо.

Флетчер потянулась и похлопала меня по руке: мы заключили тайный договор.

Теперь все о'кей.