День проклятья

В. Что сказал хторранин, проглотив включенную бензопилу?

О. Крепкий поцелуй.

15 РОЗОВАЯ МГЛА

Каждая ошибка – лишний повод для самоистязания.

Соломон Краткий

Дьюк первым нарушил молчание и очень ласково сказал:

– Ну вот, опять ты втянул меня в историю. Я взглянул на него.

– Для пострадавшего вы держитесь весьма неплохо. Дьюк не ответил, он изучал кроликособак, пытаясь выявить вожака. Потом спросил:

– Ты вроде бы считаешься ученым. Как по-хторран-будет «друг»?

– Единственное хторранское слово, которое я знаю, переводится как «жратва».

– Тогда не стоит начинать, пока мы не выясним, что они едят.

– Они… нетравоядные.

– Откуда ты знаешь?

– Глаза расположены на лицевой части черепа. Хищникам необходимо стереоскопическое зрение, чтобы выслеживать жертву. А жертве положено иметь глаза по бокам головы, чтобы вовремя заметить хищника. По крайней мере, на нашей планете принято так. Я могу ошибаться, но… Если они едят мясо, то, вероятно, обладают интеллектом.

– Почему?

– Много ли надо мозгов, чтобы щипать траву? Дьюк немного подумал и кивнул.

Кроликособаки не двигались – просто сидели и смотрели на нас.

– Держу пари, – добавил я, – что эти существа всеядны. Согласно теории Коэна, интеллект в первую очередь развивается у охотников, но сохраняется лишь у тех из них, кто не зависит от охоты целиком.

– Ну? – поинтересовался Дьюк. – Так грозит нам опасность или нет?

– Оружия у них нет… А если они разумны, то должны быть удивлены не меньше нас с тобой.

Дьюк медленно повернулся, рассматривая кольцо ма-леньких, на удивление терпеливых китайчат.

– Неверные предпосылки, Джим.

– Чем же они неверны? – Я тоже изучал зверюшек.

– Ты заранее предполагаешь, что эти существа разум ны. А если нет? Чем не волчья стая?

Мысль ошеломила меня. Дьюк был прав. Я без всяких на то оснований с одного взгляда очеловечил кроликосо-бак, вполне естественно предположив, что любое гума-ноидоподобное существо обязано быть разумным.

– К сожалению, ты прав, Дьюк.

– Извиняться будешь потом. Сначала надо выбраться отсюда.

Одна из фигурок шевельнулась и апатично почесала ухо задней лапой. Точь– в-точь кутенок. Черт возьми! Эти зверюшки выглядят слишком забавными, чтобы таить опасность.

Я взглянул на Дьюка:

– Ты по-прежнему считаешь их волчьей стаей?

– Сейчас не до гипотез, – осадил он меня и с хрустом пошел по мерзлой пудре.

Кое-где она уже растаяла, и там его ботинки чавкали, как по грязи.

Дьюк отошел немного и остановился. Две кроликосо-баки, сидевшие прямо на его пути, поднялись и, возбужденно кулдыкая, замахали лапками. Дьюк оглянулся на меня. Что делать?

Кроликособаки тоже переглянулись и заверещали, как бурундуки, только тоном ниже. Одна скакнула к другой и принялась махать руками, как руководитель группы поддержки на стадионе. Она кулдыкала и пищала, обращаясь к соседке, заламывала свои маленькие обезьяньи лапки, сплетала кисти и трясла ими, словно смешивала мартини, подпрыгивала, поднимая клубы розовой пудры, а потом схватила себя за щеки и растянула их в странной смешной ухмылке.

Ее соседка строила забавные гримасы и лепетала что-то в ответ. Все это напоминало жаркий спор. Вторая кроликособака потрясала сжатыми кулачками, ворчала и топала, поднимая еще большие клубы розовой пыли.

Первая кроликособака сильнее выразила свое неудовольствие. Она ухватила спорщицу за щеки и растянула их, перекосив ее мордочку набок. Потом отпустила щеки, и они с громким шлепком приняли нормальную форму. Но вторую кроликособаку это не впечатлило. Она погрозила первой пальцем, извивающимся, словно щупальце.

Спор возобновился. Тембр голосов изменился, будто на магнитофоне увеличили скорость воспроизведения.

А потом все вдруг стихло. Кроликособаки превратились в любовную пару: гладили друг друга, ворковали, как голуби, прижимались рыльцами к щекам. Поговорив еще немного, уже более спокойным тоном, они замолчали и повернули мордочки к нам.

– И я должен воспринимать их всерьез, да? – осведомился Дьюк. – После такого представления?

Я пожал плечами.

– Нас двое, а их – туча. – Я оглянулся. Кроликосо-бак стало значительно больше.

Все время подходили новые. – Сейчас или никогда, Дьюк.

– Согласен.

Он шагнул вперед…

На этот раз заверещали все сразу. С писком и кулдыканьем зверьки подпрыгивали на месте – зрелище смешное и страшное одновременно.

– Охлади-ка немного их пыл, Джим, – предложил Дьюк. – Может, тогда нам дадут пройти.

Кивнув, я прицелился в середину пустой полосы между нами и кроликособаками и, легонько коснувшись спуска, выпустил клуб морозного пара.

Они бросились назад, испуганно вереща, но панике не поддались и не разбежались.

Существа принюхивались к воздуху, болезненно морщась от холода, потом поскакали на исходные позиции.

– Я могу заморозить парочку, – сказал я. – Но вряд ли это пойдет на пользу будущим контактам.

Дьюк подумал и покачал головой.

– Пожалуй, немного огня будет кстати. Он поднял огнемет.

Краем глаза я уловил какое-то движение.

– Дьюк! Постой.