День проклятия

Тем временем первая из зверушек добралась до обтекателя. Она вскарабкалась на бок вертушки и заглянула внутрь, мигая, как сова. С лапками, прижатыми к стеклу, она напоминала малыша, приникшего к витрине кондитерской лавки. Она ощупала губами стекло, явно пробуя его на вкус.

— Я все жду, когда она тявкнет, — шепнула Лиз.

— Чтоб ему провалиться, гаду! — прорычал я сквозь зубы. — Ишь, как притворяется, тварь.

Зверек деликатно облизнулся. Интресно, что бы это значило? На вертолет уже карабкались другие кроликосо-баки.

Через минуту все стекло загораживали маленькие мордочки, разглядывающие нас.

— Не хотелось признаваться, — вздохнула Лиз, — но. кажется, я боюсь.

— Я тоже. Никогда не думал, что испугаюсь стайки плюшевых медвежат.

— Они разглядывают нас. Что им надо?

— Откуда я знаю? — Все время я, не отрываясь, сни-мал. — Может, им просто интересно. — Я опустил каме-ру. — Мне пришла в голову одна мысль. Вы поснимаете?

— Конечно. Я готова, начинайте. Наклонившись вперед, я приставил ладони к стеклу напротив лапок кроликособаки — они были не больше детской ладошки.

Зверек мигнул. Он попробовал понюхать мои руки сквозь обтекатель, попытался пососать стекло, потом, нахмурившись, замер. Он явно не понимал, в чем дело. Зверек моргнул и повторил все снова, только на этот раз лизнул стекло мягким розовым язычком. Остальные с любопытством наблюдали за происходящим.

— Они не кажутся очень умными, — — заметила Лиз.

— Просто они никогда не видели стекло, вот и пробуют его.

Кроликособака снова моргнула, я медленно мигнул в ответ, как можно шире раскрыв глаза и затем как можно крепче зажмурившись. Кроликособака оскалила зубы. Я тоже оскалился — изо всех сил растянув губы. Кроликособака (другого слова не подобрать) улыбнулась. Я улыбнулся тоже, расплывшись в широчайшей ухмылке типичного идиота.

— По-моему, вы разговариваете, — решила Лиз. Интересно, о чем мы только что беседовали?

— Вы напоминаете двух братьев…

— Замолчите, — отрезал я, по-прежнему широко улыбаясь кроликособаке. — Может, мы вырабатываем условия мирного договора…

Кроликособака скорчила рожицу, оттянув щеки, что придало мордочке странное выражение.

— А ну-ка, — подбодрила Лиз. Я проглотил слюну.

— Иду на это только ради человечества.

И я скорчил рожу в ответ: зацепил пальцами уголки губ, растянул их, свел глаза на переносице и дотронулся языком до кончика носа.

От удивления кроликособака свалилась на землю. За ней попрыгали остальные.

— О Господи, кажется, я их оскорбил.

Кроликособаки катались в пыли, суча своими ножками и поднимая облака бледно-розовой пыли. Казалось, их всех одновременно хватил удар.

— Может, вы преувеличиваете? — засомневалась Лиз. Она по-прежнему снимала, и камера была направлена на меня.

— Вот так, — грозно произнес я в назидание потомству, — и погиб капитан Кук.

В. Что хторране думают о кремации?

О. Растранжиривание пищи.

ЗА АДРЕНАЛИНОВОЙ ЧЕРТОЙ

Самое опасное — оказаться правым раньше времени.

Соломон Краткий

Кроликособаки снова показались за стеклом и уставились на нас. Я скорчил еще несколько гримас. Постепенно они потеряли интерес к игре и занялись вертолетом. Слышно было, как они ползают по крыше и скребутся в иллюминаторы.

— Пойду погляжу, чем они там занимаются.

Взяв камеру, я отправился в хвост, но по пути остановился и заглянул в верхний фонарь. Оттуда на меня смотрела одна из симпатяг. Я в шутку помахал ей рукой — она ответила тем же. Я задернул шторки на случай, если Дьюк проснется.

Потом я выглянул в самодельное окошко в люке. Боже! Я прижал камеру к стеклу и начал снимать. Кроликособаки окружили мертвого червя! Лед на его шерсти уже растаял, и теперь он напоминал бесформенный пудинг.

Кроликособаки ползали по нему, недоуменно толкая мертвеца и что-то при этом чирикая. Казалось, они хотели разбудить его. Один из зверьков даже заглянул ему в пасть.

Послышался голос Лиз:

— Эй, Маккарти! Идите сюда скорее.

— Подождите…

— Я не шучу! Вам лучше прийти.

Она оказалась права. Снаружи что-то происходило. Кроликособаки неожиданно скатились с мертвого червя и бросились к носу вертолета. Я бегом вернулся на место.

— Вон там. Смотрите. Кажется, они прислушиваются. Лиз не ошиблась. Маленькие толстенькие существа застыли. Они внимательно слушали, склонив головы набок, — ждали.

Далеко в темноте кто-то пробирался через пыль, клубящуюся в лучах наших прожекторов… У меня замерло сердце. Так оно и есть! Через гребень холма перевалил первый хторр и по сугробам двинулся вниз. За ним появился второй, потом третий. На их спинах ехали кроли-кособаки. Лиз подняла камеру.

— Ну, вот вы и накликали червей, — сказала она. — Только немного не угадали сроки.

Из-за холма ползли и ползли черви. Я проглотил слюну. «Все гуляли, веселились, подсчитали — прослезились».

Лиз снимала крупный план.

— Я вижу шесть червей. Семь. Восемь… Нет, десять, одиннадцать… Четырнадцать.